Случайно прочла интервью, которое один известный лысый писатель взял у паренька, попавшего в современную историческую мясорубку: паренёк ума небольшого, сыпет афоризмами вроде «у каждого поколения должна быть своя война» и рассуждениями о том, что в мирной жизни ему неловко и скучно. Ходят сытые люди с гаджетами, что интересного?
Никогда бы так не сказали те, кто вернулся с Отечественной войны и отстроил затем мирную жизнь, где было, кроме всего прочего, и великолепное искусство. Возьмём только кино. Славу нашего кинематографа пятидесятых – шестидесятых годов часто приписывают политическим послаблениям: настала, дескать, оттепель, искусство и оживилось. Но тут есть загвоздка – ладно, начальники вам что-то разрешат, а что вы предъявите со своей стороны? Мы по девяностым годам помним, что разрешили вообще всё – а что было предъявлено? Так вот, в пятидесятые – шестидесятые годы предъявили себя неимоверно одарённые люди, вернувшиеся с фронтов. Удивительно, что многие из них ослепительно ярко проявились вовсе не в пафосных драмах, а в комедии. Воевали Леонид Гайдай и Юрий Никулин, Владимир Басов и Зиновий Гердт, Евгений Весник и Михаил Пуговкин, Анатолий Папанов и Алексей Смирнов… И не в штабах сидели – в пехоте, в артиллерии, в разведке рядовыми. Может быть, оттого в их творчестве столько ума, глубины и достоинства, а не одно самодовольное зубоскальство.
Противопоставлять войну и мирную жизнь – дескать, на войне всё правильно и понятно, а в мире всё запутанно, невнятно и скучно – это нравственное преступление. Справедливая война (а ею была Отечественная) и ведётся ради мира. А не ради того, чтобы в окопах ловить дикий агрессивный кайф. Рефрен лучших наших картин о войне – мечты о мире: вот закончится, и заживём… Отстроим города и снимем лучшее на свете кино! Так они и поступили – те, кто вернулся. О войне говорили редко и неохотно. Невероятно, чтобы кто-то из кинематографистов-фронтовиков вымолвил отвратительное и безответственное «каждому поколению нужна своя война». Не представляю, чтобы Зиновий Гердт с его раздробленной ногой, долгое время скрывавшийся за ширмами Театра кукол Образцова (куда с такой ногой на драматическую сцену!), кому-то пожелал войны как средства воспитания цельного характера. Да, бывает, что иначе нельзя: приходится воевать. Но делать из войны радостную мужскую необходимость нельзя.
Так был ли дедушка?
Октябрёнком я стала, как положено, в семь лет, и было это в 1965 году. На чёрный повседневный или белый праздничный школьный фартук я прикрепляла в районе сердца красную звёздочку с изображением кудрявого ребёночка – маленького Ленина. Тогда он был «дедушка Ленин» из рассказов, песен и фильмов о «самом человечном человеке», советский вариант бога, единственная цель которого была в достижении счастья для всех людей. Он точно знал, в чём это счастье состоит, и не знал сомнений. Прогрессивная интеллигенция удивлялась, как цензура допустила изображение растерянного и потрясённого Ленина в картине «Шестое июля»,