Недавно посетила Большой зал Филармонии – дирижировал Юрий Хатуевич Темирканов. Я была школьницей, а его звезда уже сияла на невских берегах, и вот миновали эпохи и эры – Темирканов по-прежнему в строю и в полной силе. Было такое чувство, как будто на сцену вышел сам Станиславский, что ли: Темирканов не делал никаких уступок «духу времени», являя собой пример высочайшего мастерства, для которого главное – передать музыкальную мысль композитора. Масса нюансов, пауз, нарастаний… словом, дирижёр старой закалки, может быть, последний из плеяды великих дирижёров ХХ века. Величественный без чопорности, благородный без жеманства! Зал битком. Много таких, как я, – бегавших в Филармонию «на Темирканова» ещё в юности. Итак, вот оно, петербургское счастье.
И случилось мне мельком в новогоднюю ночь глянуть на телеэкран. Там тоже появились люди, знакомые мне со школы. Они занимались тем же самым, что эпохи и эры тому назад, – то есть как бы пели. Многие при этом жизнерадостно прыгали. Однако счастья найти привычное на привычном месте не было. Наоборот: нарастало раздражение. То ли от их глупых песен, то ли от их лиц, становящихся с годами всё глаже и моложе. Не было никаких признаков счастья, а было тоскливое чувство, что ты попал в некую унылую вечность «эстрады».
Так где же логика-то? Где «русское англичанство»? Темирканов за дирижёрским пультом сорок лет – и я в восторге, а певец Н. Н. те же сорок лет в телевизоре – а меня тошнит. Нет бы взять и возрадоваться, потешить консервативную душу: о! всё на своих местах! А ты злобишься, карму портишь. Задаёшься бессмысленным вопросом – да когда же это кончится-то, когда эти демоны успокоятся и отойдут от нас на свою планету самодовольных идолов в перьях и блёстках…
Где логика?.. А нет логики. То есть тут не до логики. Перемены должны быть, а изменений при этом быть не должно. Одно и то же – не одно и то же. Не всякая консервация полезна для здоровья. И не всякая вечность даётся в награду – некоторые вечности даются в наказание. Видимо, в Большом зале Филармонии царит один тип вечности, а на экране – совсем другой.
Хорошо ещё, пока можно выбирать.
Одолевая вещизм
В советское время суровые наши газеты постоянно клеймили вещизм. То есть упрямую страсть обывателя приобрести какую-нибудь обожаемую вещь. Типа югославских сапог на платформе, богемского хрусталя, стильного телефона (телефон, если помните, был домашним и составлял часть интерьера) и так далее. Поскольку в истории царит жестокий закон: всё, что унижено, будет возвышено, – именно порицаемый некогда вещизм стал свободной идеологией нашего непотопляемого обывателя в новое время. Никому не придёт в голову осуждать человека, которому хочется приобрести какую-то вещь. Даже если он хочет этого с повышенной страстью. Какое нам дело? Однако есть ещё один закон, и его можно назвать по имени гоголевского персонажа, мечтавшего о новой шинели: закон Акакия Акакиевича. Если вещь слишком