– Ты подпольная миллионерша?
Радушная хозяйка выставила на стол вкусности, а главным блюдом выложила… фотоальбом. Потом молча села напротив и начала сверлить глазами, будто ожидая какой-то особой реакции.
В альбоме оказалось полно изображений пухлявых голопопых младенцев. Они возлежали и восседали. Улыбались и кривили рты в безмолвном возмущении. Одни и в обществе незнакомых взрослых.
– Я кого-то здесь должна узнать? – спросила Сашка.
– Это я, – скупо пояснила Эмалина, ткнув пальцем в некоторые фото.
– Ребенок, как ребенок, – пожала плечами девушка. – Нисколько не сомневалась, что у тебя было детство.
– Было, – хозяйка довольно бесцеремонно забрала альбом и зашвырнула его на полку. – Пыталась показаться любезной и гостеприимной… Меня так учили…
Александра хмыкнула. Она поняла, что подруга созрела для каких-то откровений, но помогать не собиралась.
– Было, – уже злее повторила Эмалина. – Ты ничего не хочешь спросить?
– Нет, – вредничала Сашка. – А должна?
– Представь мать, которая никогда меня не видела. Отца, который сгнил в тюряге. И деда, который поселил меня в этой роскоши.
Саша постаралась придать наиболее равнодушное выражение лицу:
– Всем везет более или менее. Тебе в чем-то повезло больше, в чем-то меньше.
– Небось, уже соседи что-то наболтали? – девушка будто сдулась.
– Ага, – гостья деловито нахмурилась, села в позу Роденовского «Мыслителя», а потом изобразила нарочито пожилым голосом: – «она не в этой компании, или даже ни в какой…»
Эмалина улыбнулась и кивнула:
– Зачет… Но соседей все – равно ненавижу!
– Ты и себя не любишь.
– Себя? – девушка совершенно неожиданно серьезно задумалась. – Всегда думала, что люблю… А теперь…
Эмалина очень устало, почему-то стараясь не глядеть на собеседницу, поведала, наконец, то, к чему так долго шла, о чем так долго не решалась высказаться. Ее мать родила рано, еще школьницей. Отчим ее, бывший опекуном молодой родительницы, тут же применил все свои связи, отправив ее куда подальше, якобы учиться, а папашу, оказавшегося учителем воспитанницы, за решетку, за растление несовершеннолетней. Новорожденную он оформил на свою фамилию, записал себя в графе «отец». Но уже с самого раннего возраста Эмалина была в курсе своего положения в доме деда. Он сам очень живописно поведал историю соблазнения пятнадцатилетней Полечки сорокалетним Антоном Викторовичем.
– Дед нанял мне гувернантку. Она с трех лет неотлучно пасла меня. Вдруг мамашины корни проснутся. Я росла в строгости. Любой мой шаг контролировался. Мне всегда казалось, что дед, будто визу подписывает на мое общение с кем-то или не общение, на каждый мой шаг!
– А мать?
– Я же