Ученица Лесника. Сердце каменной птицы. Игорь Ривер

ее ножик – учитель кивнул на Ирину, – тоже. Твой меч, лук Татарки… Шаману только посмотреть надо разок – она распустится. Огонь снимет такое заклятье сразу же, так что если надоест – можно просто сжечь. На солнце сеть надолго оставлять нельзя. Вот пожалуй и все. Носи на здоровье.

      – Благодарю. А в кирху войти?

      – Нечистого в ней ничего нет.

      Зигфрид снял куртку и снова унес ее в сарай, а учитель посмотрел на Ирину.

      – Ну что? – спросил он своим обычным ворчливым тоном. – Налеталась? Опять весь лес взбаламутила. Леший, небось, волосы рвет на себе, во всех местах. Истинно сказал вчера этот немец: “Черная банда”. Только хулиганить и можете.

      – Пусть рвет. Не облысеет! – сказала Ирина и пошла за своей настоящей одеждой.

      Иллюзия с нее сегодня слетала слишком часто и это начинало надоедать. К тому же после взорвавшейся пули у нее до сих пор тряслись от испуга руки и, судя по насмешливому взгляду Леся, он прекрасно понимал, что с ней сейчас творилось. Опять перехимичила. В последнее время это происходило с нею раз за разом. Вспомнить хотя бы тот смерч на Москва-реке…

      * * *

      Печь Лесь с утра разжигать не стал, а сложил почищеную Ириной картошку в большой закопченый котелок и поставил тот на маленькую печурку, стоящую рядом с коптильней. Он всегда предпочитал по возможности готовить не в сторожке, а в “летней кухне”, как он ее называл. Сидел в продавленном автомобильном кресле, курил свою трубку, смотрел на лес и помешивал веточкой горячее, пыхтящее варево. Конечно он мог и домашней нечисти стряпню поручить, та его слушалась, но почти никогда этого не делал, а сегодня Ирина обратила внимание на то, что готовя завтрак он постоянно поглядывал в небо, будто ждал чего то. Дождем даже не пахло, небо было ясным и только редкие кучевые облака плыли на запад.