– Но вы тогда были ярким блондином, а сейчас…
– Время, – печально сказал Васильев. – Почти тридцать лет прошло…
– Нехорошая у вас работа, – Васильев со своим аппаратом был по-прежнему неприятен и Игорь подчёркнуто говорил «вы». – Ловите шпионов. Прислуживаете…
– Жизнь, – философски заметил Васильев, – приходится.
На том и расстались.
Мимолётное пересечение с Васильевым, которого Игорь давно забыл, пробудило неожиданный вал воспоминаний – из другой жизни, очень далёкой от сегодняшней, но вместе и неразрывно с ней связанной. Саша Васильев уехал учиться в свою академию, но в Ставрополе оставалась его сестра, кажется, двоюродная – Марина? Наташа? Таня? – Игорь не мог вспомнить за давностью лет. Она училась на курс младше. Так совпало, что как только Саша уехал, сестра стала посылать сигналы – то как бы случайно встречала Игоря и начинала с ним заговаривать, просила проводить, то на институтских вечерах приглашала на дамские танцы, то, наконец, передала через кого-то из знакомых, что хотела бы встречаться. Это не было похоже на страстную внезапную любовь. Васильева была девушка рассудительная, прагматичная, она, скорее всего, решила, что перспективный отличник Игорь ей подходит, – девушки с её курса уже начинали выходить замуж.
Она, как и Васильев, была светленькая – в её белизне, в отсутствии пигмента, даже в какой-то блёклости, было что-то семейное, генетическое; но в отличие от яркого блондина Васильева сестра была незаметная, скорее некрасивая, и Игорь оставался к ней равнодушен. Между тем она сделала откровенную попытку: Игоря позвали на день рождения к её подруге. У той, единственное, что он помнил через почти тридцать лет, было непривычное восточное имя, Игорь был с ней едва-едва знаком по летнему институтскому лагерю.
В тот день много выставлено было угощения и пили много. Игорь плохо переносил алкоголь, но тут, казалось, выпил самую малость, однако то ли смешал вино с водкой, то ли всё же превысил свою норму, не сумев отбиться от доброжелателей, – он почувствовал, что ему плохо. Превозмогая тошноту, Игорь продолжал танцевать, как вдруг один из студентов, Игорь знал его смутно, простой парень из станицы, начал говорить:
– Ненавижу евреев. Они нас выселяли, – Игорь не понял, при чём тут евреи, но не спрашивать же, – я бы их всех расстреливал к чёртовой матери. Правильно делали немцы.
Его слова, скорее всего, никак не относились к Игорю. Он наверняка не подозревал, что Полтавский – еврей и всё же запахло скандалом. Но Игорю сейчас было не до него, не до выяснений и не до драки,