Он выучил город наизусть, обошёл Агломерацию по окружности, проверяя, везде ли барьер ведёт себя одинаково. По линии стыка он двигался поступью канатоходца, раскинув руки, и упивался безвыходностью.
Понять природу барьера эти походы не помогли, зато пригодились, когда по протекции монастыря Кампари попал в старшую школу при Центре Командования. Никто не тратил на пешие прогулки более десяти минут: горожане от мала до велика пользовались Линиями. На фоне товарищей, привыкших видеть Агломерацию с высоты двадцатого этажа, Кампари проявлял незаурядную осведомлённость.
– У тебя круги вокруг глаз, – Валентина вторглась в ход воспоминаний.
– Непорядок, – усмехнулся он.
– Ты здоров?
– Разве может быть иначе? Мой статус предполагает медицинские осмотры два раза в месяц.
– Значит, не хватает сна, – не унималась Валентина. – Просыпаешься до восхода, чтобы встречаться с кем-то ещё?
– А не легче предположить, что я ложусь за полночь? – засмеялся Кампари. – Размышляю над государственными делами? Бьюсь головой о тайну мироздания?
– Не легче, – отрезала гостья. – Даже твоя распущенность не заведёт так далеко. Не спать в тёмное время суток? Что дальше? Курить, резать собственную кожу? Если память мне не изменяет, последнее самоубийство зафиксировали сто двадцать шесть лет назад, да и случаи неизлечимого безумия – редкость.
– А вдруг я изменяю тебе после обеда или, хуже того, на сон грядущий?
– «Изменяешь»? Что за добарьерные словечки? – фыркнула Валентина. – Медики восемьдесят лет назад установили, что самое здоровое время для секса – утро. Закон о контроле рождаемости приняли в том же году. Ты не можешь этого не знать.
Кампари снова смотрел в сторону барьера.
Замкнутое существование Агломерации не обернулось катастрофой только благодаря миллиону правил, порой абсурдных, но неукоснительно исполняемых.
Население не выродилось. Состояние воздуха, воды и почвы – удовлетворительное. Пища производится в точно спланированном количестве. Землю используют по максимуму: жилые и рабочие кварталы перемежаются теплицами, заводами, птицефабриками. Государству в миниатюре барьер пошёл на пользу: на ограниченной территории легче навести порядок.
Архивы хранили историю другого, огромного мира, но не проливали свет на появление границы. Первозданный хаос за барьером стал самой гротескной теорией. Большей популярностью пользовалось мировоззрение попроще: война, экологическая катастрофа, или оба явления одновременно, превратили остальной мир в непригодную для жизни пустыню, но гениальное технологическое решение (чудо, физическая аномалия, божья милость – тут мнения расходились)