Вильям давно заметил Элизу. В школе его постоянно тянуло к ней, на совместных уроках он всегда наблюдал за Элизой. Его раздражал Кай, как они целуются в коридорах в перерывах. И то, что он не может ничего с этим сделать.
Даже сейчас Вильям хочет коснуться ее щеки без единого намека на румянец, заключить ее в объятия и не отпускать. Он прожигает ее взглядом, от чего Элиза приходит в смущение, ей становится неуютно, она отдает бутылку и поворачивается снова к качелям.
– Хочешь, я тебя раскачаю? – Вильям ставит бутылку на землю и подходит к качелям.
– Они невыносимо скрипят, – в голосе Элизы чувствуется грусть.
Она любит качели и всегда охотно на них качается, испытывая определенную детскую ностальгию и чувство свободного полета.
– Мне нравятся безэмоционалльные люди. Как бы странно это ни звучало, так и есть. В них своя эстетика, свой стержень. Они мне кажутся самыми настоящими – без лишней наигранности или притворства. Эти люди всегда прямолинейны и честны, потому что им нет смысла лицемерить. На вид эти люди обыкновенные, с легкой ухмылкой или печалью в глазах и только. Они не станут распинаться о том, какая красивая у тебя сегодня блузка, и, как она подчеркивает твою длинную шею. Не станут смеяться над тем, что крайне несмешно, и уж тем более не осудят тебя за то, чего ты не выбирал. Им этого не нужно. Их смех слышат только близкие им люди, а плачь – и вовсе никто. Они не впускают в свою душу кого попало, храня тот огромный, богатый и прекрасный внутренний мир для избранных, избранных ими. – Вильям выдыхает холодный воздух, который превращается в пар.
Элиза смотрит на него, понимая, что он говорит о ней. Она чувствует себя смущенной. Элиза никогда не задумывалась, что ей можно дать такую характеристику. Она начинает анализировать себя, будто бы выстраивая в голове замысловатые формулы интегралов.
Холодный воздух не дает алкоголю подействовать в полной мере, текила оставляет лишь слабое головокружение, но Вильяму так не кажется. В его глазах все вокруг начинает расплываться. Элиза беспокоясь, усаживает его на лавочку, такую же старую как эти качели, с облезлой краской и обшарпанным видом.
– Тебе плохо? – Элиза садится рядом с Вильямом так, чтобы видеть его лицо. Она не сильно волнуется, перед ней просто парень, который много выпил. – За углом есть круглосуточный, я могу принести тебе воды, только никуда не уходи.
Вильям еле заметно кивает, и Элиза оставляет его одного, окруженного лишь тишиной и последствиями алкоголя.
Она знает каждый сантиметр этого места, ведь она прожила здесь всю свою жизнь. За этим магазином ровно через два дома сейчас спит ее семья. Джо часто напивается, как свинья,