Так это ж день рождения – ему семнадцать лет. Вот оно, оказывается, что за торжество.
Но дальше происходит что-то невообразимое. Сашка выпивает рюмку водки и бежит во двор к колодцу, переваливается через край – и «буль»… И нет больше продолжателя Семёнова рода… Дальше плачи, вопли, стоны, причитания и… рассвет.
Проснулся Николай со странным и тревожным чувством. Светло. Он быстро, по-военному, собрался. Зашевелился Семён, проснулась Марья. Поблагодарив за ночлег и пообещав наведываться к ним, Николай быстро вышел из избы и зашагал в сторону родного дома.
Пролетело несколько месяцев. Николай навестил своего крестника и его родителей, которые были безмерно рады и принимали его как самого дорогого гостя. Он же, в свою очередь, привез гостинцы и игрушки для малыша. Так завязалась долгая и прочная дружба. Но о своем страшном сне Николай никогда и ни с кем не делился, носил в себе эту тайну. Иногда он забывал о ней и порой думал, что это сновидение такое же, как и все остальные. Но что-то внутри все-таки мучило его из-за этого сна, и он часто задавал себе вопросы: «Неужели этот зловещий сон станет явью? Неужели будет так, как я отчетливо видел это в ту послевоенную ночь? Неужели нельзя предотвратить или как-то изменить судьбу? Неужто рок сильнее человека, сильнее нас? Где же выход? Как же быть и что же делать?»
Прошло несколько лет. Николай Васильевич стал председателем колхоза в Лебяжьем, женился и обзавелся детьми. Приходилось много работать, много ездить, но своего крестника он никогда не забывал. Хоть на минутку, да заскочит проведать и что-нибудь передать… И Сашка, в свою очередь, очень привязался к Николаю Васильевичу, радовался встречам с ним, любил поспрашивать, поговорить, посидеть у крестного на коленях. Николай Васильевич всегда привозил ему что-нибудь интересное и вкусненькое: то пистолет, то машинку, то конфеты…
Прошло еще несколько лет, и Саша превратился в складного юношу, немного долговязого, но вполне симпатичного и любознательного. Наблюдая за ним, Николай Васильевич не отмечал каких-либо отклонений или особенностей в его характере. Приближалось лето шестьдесят второго.
Как-то за месяц до дня рождения заехав к крестнику, Соловьев спросил его:
– Сань, а Сань, что тебе подарить на день рождения?
Ответ взволновал его до слез:
– Крестный, а крестный, подари мне черный костюм и галстук красный. Ничего больше другого не хочу. Отцу говорил, но он и слышать не хочет, мол, нет в сельмаге – и баста. А я так мечтаю хоть раз в жизни красиво одеться… Ты же в город часто ездишь, ну очень прошу тебя… Я всю жизнь буду благодарен тебе…
– Хорошо, сынок, я постараюсь.
Возвращался к себе в Лебяжье Николай Васильевич сам не свой. Он несколько раз останавливал «Победу», выходил, стоял, раздумывал…