А я думала, что никто кроме меня не знает об этом ритуале. Значит Григорий Саныч не одной мне рассказал свою тайну. И как можно было о таком болтать? Это же такой соблазн: проси, чего хочешь – всё сбудется…
Весь вечер из почтовых ящиков по стенам текла болотная слизь, воняло тиной, а лампа горела красным светом и мигала.
Рисунок смыли, но на следующий день он появился на стене второго этажа.
«И до какого этажа он на этот раз дойдёт?», – думала я, вспоминая как черти проверяли меня на наличие метки.
Их я в тот день не встретила, но опять увидела соседа, что недавно вернулся с того света. Спустилась я на первый этаж и слышу, что кто-то ползает во мраке под лестницей. И вдруг оттуда вылезает Ростик.
Он был грязный, волосы торчали редкими клочками, а в руке у него висела крыса. Давно умерший сосед держал её за хвост. Она дёргалась, жалобно пищала, грызла ему пальцы, а парень будто не чувствовал боли.
Ростик улыбался, его зрачки становились всё шире и шире, вытесняя белки.
– Крысы у нас водятся! – у него надувались пузыри то на лбу, то на шее.
– Ага, – ответила я и зашагала обратно вверх по ступенькам.
Ростик шёл за мной, при этом старался не упустить крысу. Мне не очень приятны подвальные грызуны, однако видеть мучения животного было ужасно.
Когда я дошла до второго этажа, адский парень кивнул на угольный рисунок за моей спиной.
– Вот они! Уже здесь! Не долго я в отпуске побыл! – Ростик, подкинул крысу, перехватил её за жирное тельце и с сочным хрустом откусил ей голову.
Лапы животного дёрнулись и повисли.
От увиденного у меня закололо в животе, и я закашлялась в рвотных позывах. Выходец из ада проглотил крысиную голову и рассмеялся басом. С его зубов капала кровь, перемешанная со слюной.
Я побежала наверх, остановилась на третьем этаже и начала стучаться в квартиру тёти Розы. Уже не помню зачем. Может хотела пожаловаться на её сына, попросить принять меры.
Соседка открыла дверь, не спрашивая кто там. Она, как всегда, была в траурных цветах и белый бинт на правой руке особенно выделялся.
– Тётя Роза… так это вы чёрта вызвали! – я могла и раньше догадаться, но никогда бы не подумала, что набожная тётка станет заключать сделки с нечистой силой.
– Тихо! Не ори на весь подъезд! – она взяла меня за рукав, втащила в квартиру и заперла за мной дверь.
Её дом был перенасыщен ароматами масел и воска. Сама тётя Роза была бледная и худая, одни глаза на всё лицо. От неё веяло погребальной атмосферой, и запертая с ней, я не чувствовала себя комфортно.
– Там ваш Ростик крыс ест! – вдруг вырвалось у меня.
– Опять, – тётя Роза трижды перекрестилась.
– Это вы Угольного чёрта нарисовали, чтобы ваш сын вернулся? – говорила я шёпотом. – Что же вы наделали!
– Ну, я! – призналась соседка. – Хотела узнать, кто его убил. Не могла простить…
– Вас Григорий Саныч не предупредил, когда рассказывал,