Обалу остался один. По стеклу большого окна сбегал дождь. Снаружи метались под ветром мохнатые пальмовые лапы. Небо было безнадёжно серым. В сердце вползала привычная тоска. А до полуночи было ещё так далеко…
Скрипнула дверь. Пританцовывая, вошла молоденькая служанка-негритянка.
– Принести сеньору кофе? Гуараны? Воды? Скоро будем пить таблетки!
– Кика, пошла вон, – ровным голосом приказал Обалу. Кика, ничуть не обидевшись, положила руки Обалу на плечи, улыбнулась:
– Сеньору скучно? Сеньор хочет развлечься? Мы остались одни!
Одна рука Кики легла на жёсткие, заплетённые в короткие косички волосы Обалу. Другая скользнула под футболку. Обалу не шевелился. Минуту спустя равнодушно спросил:
– Мой брат платит тебе и за это тоже?
Рука служанки замерла. Кика выпрямилась. В её широко открывшихся глазах блеснула обида, но она не сказала ни слова. Молчал и Обалу. На экране его компьютера, как сумасшедшие, мелькали файлы.
– Может быть, отвезти сеньора в дом его матери? – справившись с собой, почти обычным голосом спросила Кика. – Дона Жанаина будет рада. Я сейчас вызову такси и…
– Ступай прочь. Запри дверь и иди домой. Если что-то будет нужно, я позвоню. А таблетки оставь на столе.
– Как прикажет сеньор. – Кика повернулась и вышла. Дверь хлопнула чуть громче, чем обычно, и Обалу хмуро улыбнулся. Чуть погодя внизу по дорожке прошлёпали сланцы. Щёлкнул, раскрываясь, зонт. И всё смолкло.
До полуночи Обалу запрещал себе даже заглядывать в Фейсбук. В доме неумолимо сгущалась темнота. Капли шуршали по крыше, бежали по стеклу. Обалу не отрывался от монитора. Его узкие чёрные глаза были внимательны, взгляд сосредоточился на бегущих по экрану значках.
Наконец, за окном совсем стемнело. Обалу откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Медленно, словно боясь, взглянул в нижний правый угол монитора, где были часы. Улыбнулся. И открыл мессенджер.
Габриэла была в сети. Её сообщение ожидало уже несколько минут. Там же висело письмо от сестры Эвы, и Обалу некоторое время медлил, выбирая, с какого начать. По его лицу скользнула виноватая улыбка, когда он щёлкнул по иконке сообщения Габриэлы. В него были вложены фотографии, но их Обалу оставил на потом. Удовольствия он привык растягивать.
Письмо было длинным, и, читая его, Обалу улыбался всё шире. Как ему нравились эти порывистые, словно летящие фразы, по-мужски чёткая манера описывать людей, события, книги, картины… Габриэла писала, что она прочла те книги, которые он советовал. Что ей понравился Пратчетт, а от Фаулза сделалось грустно… Что Нил Гейман – просто киношник, и это видно из каждой его строки, особенно в «Никогде», а Пратчетт – мудрый, забавный и всё знает про людей. Что из сериала «Американские боги» ей удалось скачать лишь первую серию – и слава богу: когда кровища залила изнутри весь монитор, она выключила компьютер и после не могла уснуть полночи! Что в фавеле