– Можно нам какао? – спросил Ричи, встал в проеме кухонной двери, оперся о косяк, картинно, будто для рекламы часов позировал, хотел понравиться Изерли, как девчонке; фу, сказал сам себе Тео, бери сосиски, перестань думать, что Ричи хочет всех съесть; сосиски и вправду были хороши – не магазинные, розовые, картонные, а как в немецких пивных заведениях – коричневые, брызжущие, с перцем, грибами, салом; свежий хлеб – белый, пышный, с тмином на корочке, овсяный с сыром, черный с изюмом и кориандром; вареные яйца в идеальную всмятку, масло бледно-желтое, лунное, сыры – целая тарелка: мягкие, почти кашеобразные, твердые с красной корочкой, все в дырочках, с оранжевыми прожилками, со специями; джемы – апельсиновый и малиновый; хлопья, молоко, сливки, бекон. Тео ел и смотрел на Ричи, который, в свою очередь, смотрел на Изерли; а Изерли будто не замечал никого – будто он всегда один, в солнечное утро у себя в кухне, где все так, как ему нужно и удобно; свободный, по-настоящему; влюбленный сам в себя, в свои движения, и жизнь для него – богатство ощущений; корзина фруктов; Тео позавидовал Изерли, его грации и умениям, что они защищают его от всех бурь и комет.
– Так что насчет какао? – повторил Ричи.
– Тео или тебе? или вам обоим?
– И себе чашечку.
Изерли кивнул, полез за молоком и кастрюльками; Ричи сел за стол и стал задумчиво щипать хлеб; Тео вспомнил о своих обязанностях послушника, расстался со слезами с беконом, пошел на помощь.
– Я помогу.
Изерли покосился на него в ужасе.
– Нет, спасибо.
– Изерли, ну, пожалуйста… Приперлись два бугая и требуют какао… покажи, как надо, и я сам сварю, что тебя не беспокоить, я быстро учусь.
– Тео, – сказал Ричи из-за стола, улыбка таилась в уголках рта, – Тео, не надо.
– Мне не трудно, – настаивал Тео. – Объем же работ не такой, как в «Старбакс»?
Ричи улыбался, так насмешливо и тепло одновременно, откинувшись на спинку кресла, скрестив ноги, будто всё знал про жизнь, окончательно сбив Тео с толку; сначала Изерли, не потерянный в лесах ребенок, а наследный принц; а теперь еще и Ричи; не Нерон, а Марк Аврелий; как он крепко навесил вчера на всех ярлыки.
– Это не сложно, но Изерли не трудно это сделать, понимаешь? Это то, что ему нравится. Это то, что он умеет, и это наполняет его жизнь смыслом; это и есть его жизнь – кухня, какао, завтраки, порядок; представляешь, если бы ты сидел и рисовал, а кто-то лез к тебе и говорил: «Тео, я тоже умею рисовать, давай я тебе подсоблю…»
Тео вздрогнул от этой фразы – формулы – то, что тебе нравится – и все понял; сел и стал смотреть на Изерли. Тот разогрел молоко