Девушка развела руками:
– Потому что ты не веришь в смерть. А я не даю ему удержать тебя настолько, чтобы поверил. Клянусь, Эйс, в следующий раз я не буду разбивать это чертово зеркало, только чтобы бой перестал быть для тебя забавой. Нет… Нет, ты ведь и вправду умрешь. А как показать по-другому, я не знаю.
– Лиз… – парень поднялся. – Что я не так делаю? Я стараюсь изо всех сил, оно слишком мощное. Я не успеваю. Я сто раз зарисовывал его на бумаге с разных сторон, пытался отмечать слабые места, мои наброски впору занести в отдельный справочник, но…
– Потому что это не дрянная драка с глупым человеком! – перебила девушка. – Это чудовище, оно непредсказуемо, с ним не получится заучить ситуации, что ты настырно продолжаешь делать, вопреки моим словам! Ты не ведешь отряд на штурм крепости, это не стратегия. Тебе нужна тактика! Встретишься в бою с доселе неизвестным – тоже будешь рисовать и выдумывать подход? Ускоряй восприятие, – шикнула она. – Не души новые рефлексы. Пустотник дал тебе возможности, Рейя укрепила связи, я научила этим пользоваться. Так почему же ты не пользуешься, черт возьми? Замедли время в своих глазах, взвесь движения. Когда же ты поймешь, что мало просто махать клинком?
Девушка прикрыла глаза рукой и отошла к подоконнику. Лицо странно скривилось, и Эйс бы непременно подумал, что от досады, если бы не видел это выражение ранее и неоднократно. Она с минуту глядела на собственное отражение в заледеневшем окне, под слабым свечением живых зеркал блестела ее заколка. Потом Элизабет ослабленно вздохнула. Эйс потянулся за спину. Нет клинков… Это была лишь защитная проекция, созданная сознанием в ответ на опасность чуждой обстановки.
– Я попробую еще раз…
– Нет, – прервала она. – Это окончательно выбьет тебе мозги.
– Я хочу исправить ошибки, – растерянно буркнул он.
– Ничего ты уже не исправишь. Пока не научишься думать иначе.
***
По двору гулял холод, переваливая снежные облачка с места на место. Пустая крепость могла имитировать голоса завыванием ветра, скрипеть, заменять своим гулом укоры немой совести. Парень вышел из-под острой крыши входа в главный корпус, и не спеша двинулся по неопрятному и столь же пустынному дворику. Рядом покачивались алые треугольные флажки, из конюшни доносилось приглушенное ржание и похрапывание, где-то за стенами ругался Дескол… Все до жути знакомо и теперь уже до боли привычно. Но к Ниер-Винд нельзя было привыкнуть, он менялся с каждым днем, на каждом рассвете и закате. Из него убывали странные люди, и не менее странные – возвращались из вылазок. Хранимые секреты не предавались огласке, а он никогда не задавал вопросы знакомым. Знал, не ответят. Каждое утро за окном были разные горы, плавающие образы, творимые аномальными температурами и несуществующими кусками пространства. Каждый вечер