– Мне кажется, что этот самый Хозяин уже заканчивает встречу со своим гостем, сейчас схожу и узнаю поподробнее. А вы пока можете пофилософствовать с этими людьми, – кокетливо ответила она, окидывая взглядом всех присутствующих. – Для начала можете объяснить, почему им придется ждать своей очереди еще неопределенное количество времени, пока вы не наговоритесь с министром.
Она встала из-за стола и твердой походкой зашла в высокие деревянные двери. Так уверенно в этот кабинет мог зайти далеко не каждый. И лишь немногие знали, что этой женщине, лет сорока на вид, на самом деле уже шестьдесят два года и что выглядит она сейчас гораздо лучше, чем в тот день, когда мы познакомились около двух десятков лет назад. И уж совсем считанные люди понимали, в чем секрет ее молодости. Но нам посчастливилось быть среди тех избранных. Более того, отчасти из-за нас она выглядит так, как сейчас. Вообще-то не буду скромничать, так она выглядит именно благодаря мне, и при этом даже не догадывается о моем существовании. Вся ее благодарность направлена в сторону моего друга, и я ничуть не обижаюсь.
Вернувшись из кабинета с пожилым мужчиной, который был немного возмущен столь скорым окончанием встречи, но при этом старался не показывать вида, изображая любезность, она проводила его и, вернувшись, отвела моего друга в сторону, где почти шепотом сказала ему:
– Если вы снова поругаетесь, сделай одолжение, не уходи сразу же. Выйди и дождись меня возле лифта. Хотя, даже если вы каким-то чудом найдёте общий язык, все равно дождись. Договорились?
– В любом случае – по рукам, после встречи я буду в фойе. Но, думаю, мы не поругаемся, все-таки с годами люди становятся мудрее и сильнее. Это относится не только к твоему сыну.
– Иногда мне кажется, что к нему это вообще не относится, – с улыбкой сказала она, и, открыв дверь кабинета, пригласила нас войти.
Мы не стали медлить и уверенным шагом прошли в дверь, которая тяжело захлопнулась за нами. Кабинет действительно поражал величием. Наверное, если каждый день проводить в нем большую часть своей жизни, то этого можно уже и не замечать. Более того, он может стать твоей тюрьмой, которую легко возненавидеть. Но не менее легко к этой тюрьме привыкнуть. Разжечь костер тщеславия в душе настолько, что осознание своего величия, своего триумфа, своего могущества опьянит человека так сильно, что он не сможет представлять себя в ином качестве, кроме как главного и единственного заключенного этого, с виду вполне приличного, каземата. Но хозяин этого кабинета, как ни странно, таким не был. Несмотря на то, что от него зависели не только судьбы имперской