После долгих сюжетных перипетий этого замечательного рыцарского романа (так осторожно обозначил жанр сам сочинитель, ни в коем случае – не исторического!) мы узнаем, что Черный Рыцарь не кто иной, как король Ричард Львиное Сердце. И держит он путь к трону, к власти, узурпированной младшим братом, пока Ричард пребывал в плену. Он снисходителен к отступникам и пленникам, которые подняли на него меч, готов рисковать головой, ввязываясь в освобождение захваченных путников злонамеренными феодалами – и всё ему удается! Даже в непримиримой вражде саксов и норманнов, пришедших править в средневековую Англию, он, норманн, держит нейтралитет,старается всех примирить, ведь ему править этой страной!
Как только имя названо, всплывает в памяти и точное время: Ричард Первый, участник третьего крестового похода, правитель Англии, ушедший из жизни в 1199 году (слава богу – нашей эры). Он известен действительно под псевдонимом Львиное Сердце, в самом деле, был могуч, храбр, искусен во владении оружием и конем, и даже (!!!) взаправду писал очень неплохие стихи! Но все, на чем держится сюжет романиста, сплошной домысел: невозможно даже представить братание короля-норманна с английскими свинопасами, разбойниками и даже патриотическими дворянами-саксами.
Ричард Львиное Сердце был неугомонным искателем приключений и авантюр, по причине своего воинственного характера он и кидался в крестовые походы! На это непрерывно тратил все собранные с подвластной ему территории налоги, пополняя опустошенную казну новыми поборами. Он для своей страны в этой своей страсти был страшнее, чем для каких-нибудь сарацинов! Да, в реальной жизни он был пленен, за него заплатили огромный выкуп, но в Англию он вернулся лишь за тем, чтобы снова ободрать ее, как липку, собрать новую экспедицию и ринутся на раздираемый войнами материк!
Кто из читателей пойдет собирать информацию про легендарного Черного Рыцаря, поэта в душе, благородного защитника угнетенных и друга разбойника Робин Гуда?! Ведь как хорош образ, созданный романистом!
Теперь рискну предположить, что мифы потому и долговечнее, что они ярче, сентиментальнее, колоритнее прозы жизни, это, если можно так выразиться, «попсовая» история. Кто станет читать про взаимоотношения Моцарта и Сальери, слушать и сравнивать их музыку, если известно же, кто кого отравил, мерзавец он этакий! Так и Ричард – остается в памяти читателя как образ демократичного рубахи-парня, братающегося с разбойниками, доброго и справедливого короля!
Я вовсе не против вымысла, и уж тем более – как можно возразить мифотворчеству, процветающему в веках, параллельно реальной, а часто – вовсе позабытой истории. Я о том, что писатель волен поступать с реалиями, как ему заблагорассудится. Напомню, что Пушкин, прежде чем написать