Четыре года в Сибири
В июне 1913 г. Иосиф Джугашвили был приговорен к ссылке в Сибирь, в Туруханский край, на четыре года. С самого начала эта последняя ссылка отличалась особыми тяготами. Туруханский край был мало приспособлен для жизни. В первые месяцы письма Сталина на волю были переполнены просьбами о помощи и жалобами на безденежье и болезни[98]:
Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью) […] Понимаю, что вам всем, а тебе особенно – некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь […] не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен[99].
Нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но… деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше[100].
Правда, вначале оставались надежды на освобождение. Руководство партии приняло решение организовать побег для Сталина и его товарища по ссылке Я. М. Свердлова. Для этого тоже нужны были деньги, однако их все не присылали. Кроме того, о планах побега благодаря предателю Малиновскому была осведомлена полиция. В марте 1914 г. по приказу из Петербурга Сталина и Свердлова услали еще дальше, в маленькое поселение Курейка, недалеко от Северного полярного круга. Причем к каждому был приставлен индивидуальный надзиратель. Шансы на побег почти исчезли.
Для Сталина это был удар. В конце марта 1914 г. он отправил в Петербург рассерженное письмо, укоряя товарищей по партии за многомесячное молчание и требуя ясного ответа: будут ли деньги для организации побега[101]. Несколько недель спустя Сталин, однако, резко изменил свои намерения. В апреле он сообщал Малиновскому:
[…] Новый губернатор переводворил меня на дальний север и конфисковал полученные на мое имя деньги (60 р. в целом). Живем, брат… Кто-то, оказывается, распространяет слухи,