Андреас пропускает Фабиен вперед и говорит, что нужно идти по лестнице вниз, до самого конца. Она проходит мимо и обдает его жаром влажной кожи. Звуки шагов эхом отлетают от белых стен. На площадке этажом ниже устроен высокий стеллаж с обувью. На нем рядами выставлены городские туфли, горные ботинки, кроссовки и даже птичье гнездо. Откуда оно взялось? Чем ниже по лестнице, тем прохладнее становится. Фабиен поводит плечами, Андреас говорит, что теперь нужно повернуть налево, в коридор. Они минуют железную дверь, выкрашенную салатовой краской. Дверь находится в постоянно открытом состоянии. Если по ней постучать, то послышится глухой металлический звук. Литой металл толщиной в три четверти метра способен противостоять любому внешнему воздействию.
Раньше здесь был бункер гражданской обороны, говорит Андреас, поворачивая пластмассовый выключатель, покрытый легкими седыми нитями паутины. А теперь его разделили на сектора стенками из штакетника, и жильцы хранят здесь старые телевизоры, ящики с вином и сломанные кровати. Хлам, от которого давно следовало бы избавиться, вывезя на один из городских пунктов приема вторичного сырья. Но вы сами знаете… Руки не доходят. Мой отсек вон там, справа, у дальней стены. Ничего особенного, коробка из-под микроволновки, пара сумок с пустыми консервными банками. Фабиен говорит, что сюда она могла бы поставить старый мольберт и еще несколько деревянных рам. Несколько мгновений они молчат. Стоит тишина, плотная, непроницаемая, как на дне бесконечно глубокого колодца, иногда нарушаемая шорохом воды в пластиковых трубах. Андреас даже на расстоянии ощущает жар тела Фабиен. Внизу подо мной живет семья: отец – швейцарец, мать родом из Вьетнама, у них двое детей. Мать разговаривает с ними по-вьетнамски, отец на диалекте, между собой мать и отец разговаривают по-английски, дети между собой и со сверстниками на непонятной смеси всего, что только можно смешать. Если мы встречаемся в магазине, то со мной они говорят на французском. Я выгляжу французом?
Фабиен наклоняет голову к правому плечу. Нет! Один из сыновей, старший, играет на пианино. В распорядке сказано, что в доме нельзя выбивать ковры по воскресеньям,