– Но он же хороший человек. Ты сам сказал, что он тебе понравился… – мама продолжала ковыряться вилкой в тарелке. – Если его судьба когда-то побила, не вычеркивать же теперь человека из жизни? Наоборот, нужно руку помощи подать. А человек он прекрасный – верующий, работящий, порядочный.
– Пусть он хотя бы паспорт себе сделает… – С чего я привел этот аргумент, непонятно – словно уже согласился со всем остальным.
– Зачем?
– Чтобы хоть как-то подтвердилось, что он приличный человек.
– Вон чиновники все воруют, так у них не просто паспорта, а еще и дипломатические, так что же, они после этого приличные люди?
Убийственная логика…
– Мам, ты жутко асоциальный человек. Как тебя еще законопослушные американцы терпят?
– Они меня не терпят, они меня боятся, – рассмеялась она.
– Ничего, мам, я сам поговорю с Евгением Ивановичем и разберусь во всем.
– Конечно, поговори. Ты сам все увидишь. Давай я его завтра на ужин приглашу.
Позже вечером мы сидели перед телевизором. Мама смотрела любимый телесериал, я, вроде, тоже, хотя мои мысли находились сразу в нескольких местах. В какой-то момент (весьма драматичный для происходящего на экране действия) я встал с дивана, взял трубку радиотелефона и вышел в другую комнату. Набрал номер Лехиного телефона. «Хоть бы трубку подняла Наташа…» – тихое моление.
– Алло, привет, – веселый голос Наташи, – тебе Лешку?
– Нет, я с тобой хотел поговорить.
– Хорошо, – она чему-то рассмеялась. – Ты вовремя меня поймал. Я уже собиралась уходить.
– Я тебя отвлекаю? Давай перезвоню позже.
– Нет, ерунда. Спасибо за редкое качество души типа вежливости. Хочешь – пойдем с нами. Мы сегодня на дискотеку собрались. Но пока нас тут только три сестрицы под окном, – снова взрыв смеха, Наташиного и – в отдалении – судя по всему, ее подружек.
– Классно. Спасибо.
– Встретимся на Абая – Космонавтов в одиннадцать.
10
Мы шли по улице – я с Наташей впереди, а двое ее подружек, Жанна и Катя, – в нескольких шагах за нами.
– У Лешки сейчас две темы для разговора: какой у него высокий Ай Кью и как он благодаря этому скоро разбогатеет, – жаловалась Наташа.
– Этот вывод не лишен некой логики, – улыбнулся я.
– Терпеть не могу логические выводы… Они убивают жизнь.
– Громко сказано…
– Ну… Жизнь в самом широком ее смысле – все классное, живое, нестандартное.
– Опять тоскою к людям ведомый, иду в кинематографы, в трактиры, в кафе.
– Это к чему? – удивление в лучезарных голубых глазах.
Я неопределенно махнул рукой:
– Маяковский – к классному, живому, нестандартному…
– А, тогда понятно.
Мы продолжили путь в молчании.
– В последнее время меня Лешка задолбал еще на другую тему, –