Клиника доктора Бене Финкеля. Тесла Лейла Хугаева

психиатрии и отцом его друга, – человеком, которому суждено было определить все последующее направление его жизни. Он тогда совсем не думал о карьере ученого, и тем более никогда не задумывался о психологии и психиатрии. С психиатрии у него были связаны самые отвратительные ассоциации с тех пор, как его отец, Яков Иосифович Леви-Финкель, стал жертвой репрессий советского периода, попав под принудительную госпитализацию. Его держали там несколько месяцев, он ушел здоровым человеком, а пришел разбитым стариком, который умер всего через год. Бене не было и десяти лет, когда не стало его отца. Он помнил его добрые глаза, его теплые колени, когда он вечерами сажал его к себе и рассказывал такие трогательные волшебные сказки. И все это украло у него страшное слово «психиатрия». Больше он ничего тогда не хотел об этом знать.

      Бенедикт Яковлевич был очень способным мальчиком, настоящим вундеркиндом. Ему понадобилось только шесть лет, чтобы закончить школу, и еще четыре года, чтобы закончить Бауманский университет. В 17 лет, когда к власти пришел М. Горбачев, его пригласили в Высшую школу разведки. Бене восхищался Горбачевым именно за широту ума сердца, за то что сидя на вершине власти, построенной горой из человеческих костей, он отказался от власти, и указал людям дорогу к свободе и гуманизму. Его восхищение таким неординарным поступком, выдававшего титана ума и совести, на которых держится род человеческий, было так глубоко, что Бенедикт Яковлевич сразу согласился. Он мечтал работать в команде такого человека как Горбачев. И ему действительно повезло: его успехи были оценены, и его рекомендовали в личную охрану Горбачева. Работа с Горбачевым была лучшими годами в жизни Бене. Он был молод, полон надежд и энтузиазма, он верил людям и действительно видел вокруг себя великих людей. Ему казалось еще один шаг, и мир встанет с головы на ноги, хаос закончится, и везде в мире водворится гуманизм, свобода, знание.

      В эти лучшие годы своей жизни он и встретил Петра Николаевича, который быстро указал ему на его юношеские заблуждения. Это был отец его друга по школе разведки, Гриши Белогородского. Однажды, когда Гриша пригласил Бене на день рождения отца, Петр Николаевич, хмуро молчавший вначале, вдруг обратился к Бенедикту Яковлевичу:

      – А вы, молодой человек, зачем же согласились сломать себе жизнь службой в госбезопасности? Разве историю не читаете? Ладно, еще в прежние времена туда шли, чтобы обезопасить себя и родных, да и выгоды были материальные и другие. А теперь то, после Горбачева, зачем молодежь туда идет? По личной расположенности? Вот, мой шалопай, сколько я ему твердил, что худшего выбора он сделать не мог, он меня не послушал. Не авторитет я для него, мое мнение ничего не значит. И аргументы мои не подействовали. На зло все делает, умный больно. А вы тоже на зло своему отцу пошли?

      – У меня отец умер, – поперхнулся Бенедикт Яковлевич, которому уже становилось неловко от молчания виновника торжества. – Умер