Все это совершенно закономерно. Время идеологических партий во всем мире завершается, а с ним вместе исчезает само основание для той формы многопартийности, что исходно базировалась на противостоянии более или менее четких доктрин. На противостоянии контрастных образов будущего. Каких-то двадцать лет назад еще нельзя было и помыслить о возможности формирования устойчивой коалиции ХСС и СДПГ в Германии. Совсем недавно нельзя было представить, что голлист Саркози, победивший социалистов с не слишком внушительным перевесом, тут же предложит ряду соперников войти в правительство, а они это предложение примут. Британские лейбористы давно уже консервативнее консерваторов и т. д. Разумеется, есть оттеночные различия между верхами демократов и республиканцев в США, но эти различия уж точно не имеют отношения к базовой идеологии Pax Americana, которая у этих вечных оппонентов одна на двоих. И т. д. Случаются и вовсе любопытные ситуации, когда, как в Бельгии, никак не получалось сложить правительство по той причине, что в тупик зашли не партии как таковые, а валлонские и фламандские когорты во всех партиях.
Разумеется, процесс идет и неравномерно, и не слишком быстро, поскольку матрицы электорального поведения европейцев, унаследованного от дедов, штука довольно устойчивая, хотя и запутавшаяся в странном здании Европарламента. Так или иначе, но тренд вполне ясно прорисован что на Западе, что на Востоке.
В мире, где все и вся определяется экономико-технологическими картами, а люди в явном большинстве увлечены трудностями потребления товаров и услуг, внутри общества для массовой идеологии не осталось места. Осталось место для конкуренции проектов, каждый из которых означает контроль над финансовым потоком. Осталось место для конкуренции между носителями разных технологий осуществления проектов. У наиболее сильных стран или ассоциаций стран вроде Евросоюза это собственные проекты, которые разрабатываются с учетом чужих проектов. У слабых стран своих проектов не может быть, и они заняты конкуренцией с другими слабыми странами за то, чтобы им нашлось место в чужих проектах. Россия, у которой вновь появился шанс стать сильной – пока еще, впрочем, довольно скромный шанс, – должна сформировать свой проект, поскольку позиция надежного поставщика энергоресурсов – это проект чужой. Значит, перед нашей страной во весь рост встала проблема выбора, и не менее тяжела задача минимизации рисков при его осуществлении.
Даже коммунисты, зовущие назад, в социализм, прекрасно отдают себе отчет в том, что возврата нет. Федеральная бюрократия, опирающаяся на очень узкий экспертный круг, не в состоянии самостоятельно сделать выбор магистральной траектории движения. Эта бюрократия раздергивается в разные стороны под нажимом лоббистских интересов как экспортеров, так и импортеров, а те неизбежно завязаны на силовые линии глобального миропорядка, в котором и нормы, и стандарты, и правила игры созданы не нами и без нас. Наконец, эта бюрократия нуждается в легитимности избираемой траектории движения и в том, чтобы общество разделило с ней ответственность.
Здесь-то и есть главная задача партийного строительства, как она изложена в этой книге.
Книга о технологии, но под каждой технологией есть основание. Дело в том, что печальный опыт КПСС отнюдь еще не выветрился из сознания, и пока еще людям трудно смириться с тем, что «партий власти» может и должно быть несколько. Тем важнее, чтобы читатель задумался о природе создания партий в эпоху их общего спада. О необходимости строить партийную систему с одной доминирующей партией и несколькими партиями поменьше. Дело в том, что в наших специфических условиях и впрямь необходимо достижение консенсуса относительно выбора наиболее практической стратегии из ряда стратегий мыслимых – так или иначе, но мост нужно строить не вдоль реки, а поперек, однако конструкция моста не предопределена одной лишь этой необходимостью.
Чтобы выбор конструктивного решения мог состояться не импульсивно, не по старым чертежам и не по чужим чертежам чужих мостов, вопросы выбора должны быть погружены в реальное публичное пространство, задать которое можно только в системе партий, группирующих и элиты, и сильную их поддержку по новым основаниям. Это не могут быть классовые основания, поскольку таковых больше нет, а лозунг «отнять и поделить», хотя и симпатичен многим, непродуктивен уже потому, что при теоретической дележке на нос пришлось бы до обидного мало. Группирование по региональным, этническим, религиозным или профессиональным основаниям, к счастью, запрещено законом.
Значит, остается одно: группирование по избранным моделям большого проекта для страны. Таких моделей не может быть много – уж очень мы зажаты обстоятельствами, будь то демографическое сжатие, или дефицит компетенций в инженерной сфере, или привычка принимать законы, играющие роль проектов, вместо законов, задающих рамки для самостоятельной разработки проектов