Я тоже на это надеялась. Главное, что не останусь ночью одна – здесь столько людей. Кстати, через некоторое время в окрестностях обнаружилась еще и няня – дама средних лет с классическим пучком на затылке и ласковым лицом. Все звали ее просто Таней, так же она представилась и нам.
Из выделенной мне комнаты на втором этаже коттеджа я смотрела вниз на Горчакова, который, устроившись в плетеном кресле на веранде, диктовал что-то Липе. Та сидела за столом, уткнувшись в ноутбук.
Меня раздирали противоречивые чувства. Боль, связанная со смертью Матвея, собственная вина, любовь к Горчакову, осознание безнадежности этой любви, плюс ревность к его жене. Над всей этой гремучей смесью витала жажда мести, приправленная страхом, – я мечтала вывести людей Шлыкова на чистую воду и одновременно боялась их. Я боялась, что они причинят вред моему брату и его семье, если я буду упорствовать в своем нежелании доносить на шефа.
Я смотрела на макушку Горчакова, еле сдерживая слезы. В этот момент я отчетливо осознала, что люблю его. И что в понедельник мне придется запротоколировать все его телефонные звонки и визиты и передать эти сведения убийцам собственного мужа.
Обедали на веранде. Я чувствовала себя диверсанткой, и поэтому ароматный суп, поданный в глубоких пиалах, мой организм принимать отказывался.
– Вам надо поесть, – серьезно сказал Горчаков, с тревогой глядя на меня. – У вас под глазами синяки. И вы очень сильно похудели за последнее время.
– Может быть, вам хочется чего-то другого? – заботливо спросила Альбина. – Что вы больше всего любите?
«Вашего мужа», – хотелось ответить мне, но вместо этого я пробормотала:
– Спасибо, суп очень вкусный. Я с удовольствием поем.
Люди Шлыкова обязательно спросят, чем занимался Горчаков в выходные. Поэтому после обеда я осталась на веранде, чтобы подслушать. Шеф просчитывал рентабельность нового оборудования, которое собиралась закупать его фирма. И еще прикидывал возможности расширения. Время от времени он поглядывал на меня, словно проверяя, в каком я состоянии. Видимо, мой вид его не радовал, потому что он то и дело хмурился. Иногда даже замолкал на полуслове. В конце концов Липа не выдержала и с присущей ей прямотой заявила:
– Сергей Алексеевич, если вы хотите все закончить сегодня, Маришу нужно прогнать. Она вас отвлекает.
Я бросила на нее испепеляющий взгляд, но она только пожала плечами:
– Ну, правда. Ты сидишь, как русалка, от тебя глаз не оторвать.
Горчаков усмехнулся:
– Липа, ваша прямолинейность иногда просто шокирует.
– Кого это? – тупо спросила та.
– Допустим, меня. – Шеф улыбнулся, что слегка сгладило пикантность ситуации.
– Шокировать может только правда, – не сдавалась глупая Липа.
– Я с вами полностью согласен. Все сказанное вами правда. Марина меня действительно отвлекает. Она прекрасна, словно русалка, я не могу отвести