Короли и капуста (сборник). О. Генри

похожий на певца из разорившейся опереточной труппы, который осаждает логово своего бывшего импресарио. Адмирал сильно обносился и в последнее время выглядел не особенно хорошо – форма его уже совершенно вылиняла, красные штаны были изорваны и перепачканы, но в его сердце всегда жила надежда на то, что из столицы прибудут для него приказы. Тот факт, что правительство еще не разу не потребовало от него адмиральских услуг, сильно задевал его гордость и патриотизм. Каждый раз, заходя на телеграф, он серьезно и с надеждой спрашивал, не пришла ли ему депеша. Оператор делал вид, что вроде бы ищет телеграмму, а затем отвечал:

      – Кажется, еще нет, Señor el Almirante![92] Росо tiempo![93]

      На улице, в тени лаймовых деревьев[94], его команда жевала сладкие стебли сахарного тростника или дремала, вполне довольная жизнью, – приятно ведь служить стране, которая довольствуется столь малой службой.

      В один прекрасный день в начале лета пламя революции, предсказанной директором таможни, совершенно неожиданно вырвалось наружу, хотя тлело оно уже довольно давно. При первых же признаках тревоги адмирал военного флота и других морских военных сил направился со своим флотом в большой порт на побережье соседней республики, где и обменял торопливо собранные его карибами бананы на патроны для пяти винтовок Мартини – единственного оружия, которым мог похвастаться военно-морской флот Анчурии. Вернувшись в Коралио, Фелипе сразу же поспешил на телеграф. Там сильно обносившийся адмирал устроился в своем любимом углу и стал ждать приказов, которые так припозднились, но уж теперь-то наверняка скоро придут.

      – Пока нет, Señor el Almirante, – крикнул ему телеграфист, – росо tiempo!

      После этого ответа адмирал, как обычно, развернулся и, страшно грохоча ножнами, спустился по лестнице на улицу – ждать, когда снова затикает маленькое телеграфное устройство на столе.

      – Приказы прибудут, – был его невозмутимый ответ, – я – адмирал.

      Глава IX

      Самый главный флаг

      Во главе повстанческой партии стоял храбрый Гектор[95] и просвещенный Тацит[96] южных республик, дон Сабас Пласидо. Он был путешественник, солдат, поэт, ученый, государственный деятель и знаток искусства – просто удивительно, как могло заинтересовать его столь малозначительное явление, как скучная жизнь его далекой родины.

      – Нашла на него тогда фантазия поиграть в политическую интригу, – рассказывал потом один из близких друзей Пласидо. – Это было для него то же самое, что открыть новый темп в музыке, новую бациллу в воздухе, новый аромат или рифму, или новое взрывчатое вещество. Он выжмет из этой революции все эмоции, какие только можно, а через неделю вовсе забудет о ней и отправится на своей бригантине обшаривать моря и океаны, дабы пополнить свои и так уже всемирно известные коллекции. Коллекции чего именно? Рог Dios! Да всего – начиная от почтовых марок и заканчивая доисторическими каменными идолами.

      Однако, как для революционера-любителя,