– Опять я толком не увижу Париж! – жаловался Греве, шагая рядом с Остелецким. Оба были в партикулярном платье, а барон, кроме того, вертел в пальцах изящную, с серебряным набалдашником тросточку. Другую руку, согнутую в локте, он прижимал к боку, и только внимательный наблюдатель разглядел бы, что пальцы в чёрной кожаной перчатке не шевелятся.
– Перед свадьбой мы на два дня заехали сюда с Камиллой – так целыми днями только и делали, что мотались по модным магазинам! Как будто, нельзя было по почтовому каталогу выбрать и заказать…
– Не понимаешь ты женского сердца, Карлуша. – усмехнулся Остелецкий. – Для любой уважающей себя дамы посещение модистки или, не дай бог, шляпной лавки сродни священнодействию, никакими каталогами его не заменить.
– Всё равно досадно! Думал провести здесь хотя бы недельку, а тут – давай-давай, гони гусей! Повременить, что ли, нельзя?
– Нельзя, дружище! Никак нельзя, уж не обессудь. Времени у нас всего ничего – не позже, чем через три дня нам надо быть в море.
– «Нам»? – барон подозрительно сощурился. – У меня вообще-то медовый месяц…
– Постараемся вас не стеснять. «Луиза-Мария», если верить описанию в регистре Ллойда – достаточно крупное судно. Прикажешь оборудовать для моих людей помещение в низах кубрик, ну и мне какую ни то каютку выделишь – мешать вам не будем, слово чести. Ну, разве что, сам захочешь побеседовать…
Побеседовать им было о чём. Старые приятели встретились, как и было условлено, в ресторане отеля «Le Meurice», и после недолгого обеда, отправились прогуляться по бульварам. «У стен есть уши, – наставительно говорил Остелецкий, – а в отеле в особенности. Дела наши секретные, так что давай-ка, побеседуем на свежем воздухе. Так спокойнее».
Их в самом деле никто не беспокоил, хотя на бульваре Сен-Жермен было довольно оживлённо. По брусчатке тарахтят железные шины экипажей и цокают лошадиные подковы, с лотков на высоких тонких колёсах торгуют жареными каштанами, сладостями и имбирным лимонадом. Остроглазые девицы в крахмальных наколках, с корзинами свежесрезанных фиалок и тюльпанов предлагают душистый товар фланирующим парочкам. Деловито беседуют на ходу мужчины в кепи и котелках, а одинокие зеваки, высматривают свободную скамейку, чтобы устроиться на ней с газетой. Никто ни на кого не обращает внимания – и только вездесущие гамены шныряют в опасной близости от карманов прогуливающейся публики.
– Вы бы поостереглись, Гревочка. – Остелецкий цыкнул на особо шустрого оборванца в драном солдатском кепи и рабочей блузе до колен, пристроившегося, было, за спиной у барона. – Вмиг без портмоне останетесь!
Греве покосился