розги?» – подумала несчастная Натали́. Вдруг она почувствовала руку Александра Павловича на своей попке. Какой стыд! Мало того, что она лежит перед посторонним мужчиной неглиже, этот мужчина трогает Натали́ в самом неприличном месте! Ее попку
ГЛАДИЛИ! И тут она вспомнила, что папенька, перед тем, как стегать непокорную девку, точно так же долго гладил ее зад. «Может так и положено, может от этого будет не столь больно», – подумала Натали́. Помнится, девка даже приподнимала свой зад под рукой папеньки. «Может и мне приподнять попку?» – размышляла Натали́в смятении. Но Лев Дмитриевич уже отошел к бадейке, из которой солдат вынимал розги. Потом поднес их к губам Натали́.—Розги положено поцеловать, сказал он Барышня безропотно поцеловала пучок прутьев, которые сейчас вопьются в ее тело. В ожидании удара она вся сжалась и напрягла ягодицы. И вот первый свистящий удар обжог такие белые, такие беззащитные девичьи полушария. Натали́ закричала и чуть было не вскочила со скамейки, но ее удержала веревка, которой тело девушки вокруг талии было привязано к скамейке. Удары ложились один за другим, постепенно перемещаясь с верхнего края попки к ее низу. И каждый раз Натали́, барышня и дворянка, громко кричала. Последний, самый сильный удар, пришелся в том месте, где попа переходит в бедра. Было так больно, что Натали́ едва не описалась. – Барин, родненький, ой больно. Ой пощади, ой больно. Ее крики только усиливали его возбуждение. Он на минуту прекратил наказание и погладил ее зад. Его рука проникла ей между ног, и его палец проник в нее достаточно глубоко. Желание проснулось в ней мгновенно, она задвигала задом и застонала от удовольствия. Граф почувствовал, как налилась и стала влажной ее плоть и туго обхватила его палец. Он вставил два согнутых пальца и стал быстро работать ими. Она приняла это с готовностью. Ее тело двигалось в такт с его рукой. В таком положении он проникал в нее очень глубоко. Она кончила довольно быстро, и уже через минуту возбуждение вновь заставило ее извиваться и стонать от сладкой муки. Девушка сама не понимала что происходило с её телом. – Довольно, – сказал граф. – Марья, Дарья, где вы? Можете забирать барышню. Лев Дмитриевич вышел, а две крестьянки помогли Натали́ одеться, и повели в барский дом. Там ей была приготовлена комната. Принесли графин брусничной воды и обед. Таких вкусных вещей никогда не было в доме папеньки. Потом барышня огляделась. В комнате находилась роскошная мягкая кровать, стол, два стула, ночной горшок и, даже зеркало.
Но дверь была заперта, а на окне виднелась решётка. Понятно, она в заточении. Натали́ повалилась на кровать – на мягком не так болит поротая попочка – и предалась размышлениям. Потом встала и при помощи зеркала осмотрела следы порки на своем задочке. Картина была ужасная. Оставалось только ждать дальнейших событий. Вот-вот в поместье войдет отряд жандармов, ее освободят. Лев Дмитриевич попадет под суд и будет приговорен к каторге, но она его простит. И тогда Лев Дмитриевич предложит ей руку и сердце. Или ее
