– остановимся в первом же городе, который встретится нам на пути и попробуем начать другую жизнь. Хороший слух – наша наследная черта, так что не пропадём… – тихо сказал Никас под утро.
Лита и Лета в ответ лишь вздохнули, а Томас (который на Тисовом острове больше скучал, чем горевал по времени вне его собственной памяти) задиристо подхватил дыхание матери и тётки на губную гармошку – и завертел-заморочил, разогнал до скорости, за которой печаль уже не поспевала… и дождавшись от старших гневного окрика, хотел было что-то из подростковой дерзости им возразить, но тут невидимая птица-плачея где-то в разгулявшихся ветвях сложила несколько звуков в элементарную гамму, которая покатилась со случайной ступени вниз и позвала их – троих уже взрослых и одного ещё ребенка – за собой на поиски опорного тона и счастливого конца…
Уходили они с острова тяжело – сначала на вёслах, преодолевая болезненное притяжение берега. Потом под полотняным парусом, который всякий раз, когда размеры острова сокращались на порядок, бил громкую рифму к хлопкам птичьих крыльев, пытаясь очередным ударом сокрушить подхваченную на острове тревогу, обратив её в равнодушие или хотя бы смирение…
Примерно через сутки после того, как Тисовый остров сжался в потемневшей памяти до яркой, как Полярная звезда, точки, Альби увидели наконец твёрдую, населённую землю.
Первый встречный город был построен на семи террасах, которые ступенчато спускались к воде. Ещё в море Альби разглядели восклицательный церковный шпиль, бессрочное кольцо тюремной стены, высокую, величественную ратушу, белокаменные бани с длинными, узкими и сверкающими, как лезвие бритвы, окнами… Дворцы знати, в которых иногда угадывались бывшие плавающие дома, и неловко теснившие друг друга, похожие на рассыпанные спички, лачуги бедноты на окраинах. и пёстрые, лоскутной штопки торговые ряды, окружавшие огромную рыночную площадь, где оглашались протоколы важных разговоров и организовывались всевозможные развлечения.
По слухам, наибольшей популярностью в народе пользовались увеселительные кампании, проводившиеся из года в год по неустаревающему сценарию. Сценарий включал в себя несколько этапов. Первым была страшная и пышная публичная казнь печального человека, виновного в совершении особо опасного преступления. Затем, спустя точно рассчитанное время, когда в душах горожан вот-вот должна была угаснуть запущенная недавним зрелищем крупная барабанная дрожь, – следовало признание судебной ошибки. оно проводилось в виде театрализованного представления, которое заставляло женщин плакать, а мужчин хвататься за оружие. Далее невинно убиенного вносили в список мучеников и открывали сезон поимки настоящего преступника. Это был наиболее долгий этап кампании, на протяжении которого под стражу до выяснения истины заключались все подозрительные лица, а среди родственников