Женщина тянула за рукав: «Прыихала хфашистка, порядки тут устанавлюе», и из детской памяти всплыла семья «фашистов», что подарила Мале золотые серёжки. Чтобы не дать разгореться скандалу и не омрачить воспоминания, отошла и устроилась в раздевалке на лавочке – там до утра и продремала.
Её пресс отремонтировали только к следующей смене. Беспристрастная рулетка выдавала то проигрыши, то выигрыши – и теперь всё больше из-за национальности.
Квартиранты
Леночка окончила десятилетку и уехала к отцу в Пермь, чтобы там поступить в медицинский институт. Амалия отговаривала её: «Вначале испробуй себя санитаркой. Может, вид крови не для тебя». Лена не слушалась – тем более, что отец прибегал к популярным байкам и советовал дочери не институт, а училище:
– Быстрее приобретёшь специальность и раньше начнёшь самостоятельную жизнь. Евреи, знаешь, что говорят? Главное в жизни не образование, а хорошо устроиться. Хорошо устроиться можно, если пробиться на гормолзавод или мясокомбинат.
Мораль сей «рулетки» сработала, и дочь поступила в профессионально-техническое училище на мясо-молочное отделение.
Амалия в поте лица работала в Житомире. Платить за комнату столько же, сколько и раньше, было тяжело, и она попросила снизить квартирную плату – хозяйка отказалась.
– Раз так, – решила Амалия, – придётся искать другую квартиру.
И прозондировала, где и кто сдаёт квартиры. Ей посоветовали семью из двух мужчин, что жили в трёхкомнатной квартире и нуждались в уборщице. Это был один из старых купеческих домов, но при советской власти из него сделали шесть квартир с отдельными входами. Марк Алексеевич, из «бывших», в прошлой жизни дворянин, при советской власти актёр и пенсионер, остался вдвоём с сыном, музыкантом-шизофреником после неожиданной смерти жены. От радости, что Маля согласна варить и убираться, старик согласился не только на прописку, но и на бесплатное проживание.
Поняв, что задумка Мали уйти на другую квартиру – не розыгрыш, хозяйке захотелось сравнить новую квартиру со своей, и она решила помочь перенести ей вещи. Вошла и зажала нос:
– Фу, та xiбa ж у такий нечистоти можна жити? Дихати ж ни можна! – и потянулась к форточке.
– Выскребу, вымою – уйдёт и грязь, и вонь.
– Залишайся у мене, я квартирну плату зменшу.
– Поздно, надо было уменьшать, когда просила.
Жили мужчины уединённо. У каждого был свой горшок, для большого туалета во дворе выходили один раз – других моционов у них не было. Соседка иногда приносила из столовой варево. Разогревая её, мужчины забывали про включённую электроплитку, и пища пригорала. Строй кастрюль отмокал на кухне – вонь стояла неимоверная.
Амалию не испугало, что жить предстояло в проходной комнате, – она попросила отпуск и запустила рулетку быта. Первым делом выбросила кастрюли и купила новые.
Заметив это, Марк Алексеевич попробовал возмутиться:
– Малечка