– Значит, Хок может, а ты нет? – спросила она.
Он молча кивнул и пошел прочь через двор.
– Слишком поздно, – сказала она, возвращаясь в кухню. – Ничего у меня не получится. Я потерпела неудачу. – Она чувствовала, как лицо ее вдруг покрылось морщинами – вокруг рта, вокруг глаз – и застыло. – Можно сколько угодно поливать камень, – сказала она, – да только расти он не будет.
– Начинать нужно, непременно когда они молоды и нежны душой, – сказал Гед. – Как я, например.
Но на этот раз она его шутке даже не улыбнулась.
Вернувшись домой после целого дня работы, они увидели у ворот какого-то мужчину; он разговаривал с Искоркой.
– Это тот парень из Ре Альби, верно? – спросил Гед, который по-прежнему прекрасно видел.
– Пойдем, пойдем, Терру, – сказала Тенар, потому что девочка сразу же остановилась как вкопанная. – Какой еще парень? – Она была довольно близорука и щурилась, тщетно пытаясь разглядеть человека у ворот. – А, так ведь это, как его там, торговец овцами. Таунсенд! Чего это он сюда снова явился, стервятник паршивый?
Она весь день была чрезвычайно сердитой, так что Гед и Терру благоразумно промолчали. Тенар первой обратилась к торговцу:
– Ты что, насчет ягнят выясняешь, Таунсенд? Так ты на целый год опоздал; но у нас есть еще этого года, в овчарне.
– Так мне и хозяин сказал, – ответил Таунсенд.
– Да неужели? – удивилась Тенар.
Тон у нее был такой, что у Искорки потемнело лицо.
– Ну, в таком случае не стану вам с хозяином мешать, – сказала она и уже повернулась к ним спиной, когда Таунсенд окликнул ее:
– Я ведь к тебе снова с поручением, Гоха.
– Третий раз волшебный.
– Та старая ведьма, ну, ты знаешь, тетушка Мох, очень больна. Она велела, раз уж я все равно иду в Срединную Долину, зайти к тебе и сказать, что она совсем плоха. «Скажи, – говорит, – госпоже Гохе, что я хотела бы повидать ее, прежде чем умру, если у нее такая возможность будет».
«Стервятник, паршивый стервятник!» – думала Тенар, с ненавистью глядя на Таунсенда, который снова принес ей дурные вести.
– Она так сильно больна?
– Должно, помрет скоро. – И Таунсенд как-то странно подмигнул, что, вероятно, должно было означать сожаление. – Очень сильно всю зиму проболела, и все хуже ей, все хуже, вот она и велела передать тебе, что уж больно тебя видеть хочет, пока не померла.
– Спасибо, что весточку передал, – мрачно поблагодарила его Тенар, отвернулась и пошла к дому. А Таунсенд отправился с Искоркой к овчарням.
Пока готовили обед, Тенар сказала Геду и Терру:
– Я должна пойти.
– Конечно, – согласился Гед. – Пойдем все вместе, если хочешь.
– Правда? – Впервые за весь день лицо ее прояснилось, грозовые тучи, скрывавшие чело, чуть приподнялись. – Ах! – вырвалось у нее. – Как это… было бы хорошо!.. Я не решалась спрашивать, боялась, что, может быть… Терру, а тебе не хочется вернуться назад, в тот маленький домик, где жил Огион? И может быть, остаться там навсегда?
Терру