– Спокойной ночи, Морган, – сказал я и снова двинулся прочь, пока не наговорил еще чего-нибудь лишнего себе на голову.
Он двигался быстрее, чем я ожидал бы от человека его возраста. Его кулак врезался в мою челюсть на скорости приблизительно в тысячу миль в час, и я полетел в грязь, как марионетка, которой вдруг разом обрезали все нити. Несколько долгих мгновений я не мог делать ничего, даже дышать. Морган возвышался надо мной великаном.
– Ты у нас под колпаком, Дрезден. – Он повернулся и пошел от меня, почти сразу растворившись в ночи. – Мы выясним, что же именно там произошло, – донесся до меня из темноты его голос.
Я не осмелился огрызнуться в ответ. Вместо этого я осторожно ощупал зубы. Убедившись, что все на месте и не шатаются, я встал и на подгибающихся ногах побрел обратно к своему «жучку». Я отчаянно надеялся на то, что Моргану и правда удастся выяснить, что там произошло. Помимо всего прочего, это не дало бы Белому Совету повода казнить меня за нарушение Первого закона.
Возвращаясь к «жучку», я все время ощущал спиной его взгляд. Черт бы побрал этого Моргана. Он еще не обрадуется, что его назначили шпионить за мной. Мною владело гнетущее ощущение того, что, куда бы я ни пошел в ближайшие несколько дней, он почти наверняка окажется там же, наблюдая за мной. Он напоминал эту здоровенную пуму из мультика, поджидавшую у мышиной норки, пока мышонок покажет из нее свой нос. Так вот, я ощущал себя тем самым мышонком.
Это сравнение слегка ободрило меня. Кошки из мультиков в конце концов всегда оказываются в проигрыше. Может, и с Морганом выйдет так же.
Беда заключалась отчасти еще и в том, что Морган воскрешал в моей памяти слишком много событий моей юности. Тех дней, когда я начал обучаться волшебству, когда мой наставник начал склонять меня к черной магии, а когда это ему не удалось, попытался меня убить. Вышло наоборот: это я его убил – по чистому везению, но все же убил, и сделал это с помощью волшебства. Тем самым я нарушил Первый закон магии: «Не убий». Приговор за такое преступление бывает только один, и карающий меч всегда наготове.
В тот раз Белый Совет не вынес такого приговора: согласно обычаям, чародей имеет право прибегнуть к смертоносным заклинаниям в случае, если защищает свою жизнь, или кого-то другого, неспособного себя защитить. Мое заявление, что на меня напали первыми, опровергнуть было некому: не трупу же моего бывшего наставника. Поэтому мне определили испытательный срок. Одно прегрешение, и меня вычеркивают. Нашлись чародеи, считавшие этот вердикт вопиющей несправедливостью (я тоже придерживался этой точки зрения, но мой голос не считался), но нашлись и такие, кто настаивал на моей казни без учета смягчающих обстоятельств. Морган относился к числу последних. Такое уж мое везение.
В общем, мысль о Белом Совете меня мало ободряла. Подумав, я пришел к выводу, что их подозрения вполне можно понять. Видит Бог, я был занозой у них в заднице, занимаясь своим ремеслом открыто – а ведь это не в традициях нашего Искусства. В Совете наверняка хватало людей, желавших