Фабио и Милена. Ислам Ибрагимович Ибрагимов

но выделяющаяся беспросветностью этих скверных деяний. Потемкин Леонид был освобожден из тюрьмы, на попечении которой он пребывал долгие годы. Бывший насильник и убийца детей – он вышел на волю как свободный человек не имеющий страшного прошлого за спиной и теперь, когда ему не угрожало пожизненное заточение и смерть в четырех стенах пропитанных общим страданием заключенных вместе с той беспричинной злобой которой они повсеместно руководствуются. Он со всей святостью прирожденного преступника, ограниченного скудным разумом, нарушенным внешним миром и переконструированным внутренним взялся за старое.

      У Фабио не оставалось иного выбора, если точнее он должен был согласиться на это дело, но если следовать за истинной, то ответ Фабио не имел никакого значения перед лицом Совета в данном деле. Люди сверху восхищались Миленой, они жаждали ввергнуть ее в затруднительное положение, в котором она смогла бы проявить себя без остатка.

      Отвлеченный роем беспрестанных мыслей Фабио мыл посуду и пытался не думать о плохом. Он нисколько не сомневался в том, что Милена не даст себя в обиду, но как отец он все равно волновался, ведь неизвестность – это почва для рассады всевозможных переживаний. Фабио протер посуду и прислушался к странному звуку, исходящему от двери.

      Убедившись, что звук исходит за дверью Фабио насторожившись отпер ее. Он опустил голову вниз и пригляделся. На полу у самого порога, опершись на руки об пол, на коленях, истекая кровью едва не лежала Милена. Фабио опустился под весом нагрянувшего на него видения, под тяжестью действительности, не выдержав беспрекословной внезапности происходящего, стрелой, вонзающейся в сердце.

      Слезы потекли с его глаз. Удары сердца отбивали грудь – то была приходящая ярость, весь мир мог поплатиться за вред, нанесенный Милене, но гнев отступил со слезами, уступая место чувству вины, пропитанному состраданием и воздвигнутому отцовский любовью.

      – Доченька… Милли моя доченька, что же он сотворил с тобой, я…

      Фабио захватила гулкая ярость, он выругался на итальянском, что делал лишь в крайних случаях. Сердце его разрывалось, ему хотелось сейчас же отомстить и изничтожить обидчика дочери и, если бы тот был жив ему ни за что бы не удалось избежать наказания.

      – Папа… – Прошептала Милена, глядя на Фабио полупустыми глазами, и если бы море было чернилами, то их бы не хватило для того, чтобы описать состояние Фабио. Он понял, что раньше ему было нечего терять и он мог спокойно переносить на себе все тяготы бренного мира, но теперь все сталось иначе. Фабио помог ей встать, Милена держалась за бок, видимо именно там была пуля или порез.

      – Ты можешь идти? Иди со мной, аккуратно, вот так… Они пожалеют милая, я убью их за это.

      – Нет папа… Они…

      Он уложил ее на свою кровать и спросил, где рана. Она подняла футболку, это была рванная рана, нанесенная вскользь. «Хорошо, что не воткнул в нее нож…» – Думал Фабио

      – Сейчас я зашью… – Сказал