– Во славу Зеуса, Геккора, Аспара, Яриса, Гейры, Иблита… – Голос волхва звучал монотонно и заунывно, словно шум ночного ветра, гуляющего по верхушкам деревьев. Только шумные всплески огня прерывали перечисление имен Алчущих Жертвы, когда хромой Иветт подбрасывал в костер охапку хвойных веток. – …Хлои, Го, Луцифа, Морха. Во славу духов, живущих вечно под кронами Священной дубравы, во славу травы, пробивающей путь навстречу свету, уходящей корнями во тьму, во славу духов озерных, речных и болотных, во славу Белого Вепря, лесного владыки…
В последний день месяца Цветня надлежало принести жертвы всем богам, и своим, и чужим, и даже загадочному безымянному богу, которому поклоняются люди Холмов. Даже те боги, о которых волхвы знают лишь понаслышке, сегодня получат свое. Впрочем, идолы ревнивы, и тут уж не угадаешь, какая жертва пойдет во благо, а какая может навлечь несчастья…
Леса велики, но не безбрежны. Люди глубокого леса неохотно принимают у себя людей окраин, теснимых жителями каменных стен. Третьего дня Алса, верховный вождь саабов, вернулся из заповедных земель, пролегающих в междуречье Шустры и Дрёмы, и ни один из полутора дюжин тамошних родов не пожелал отпустить с ним даже тех сынов, которых ещё не приняли в вервь… Значит, когда-нибудь жители замков доберутся до берегов Дрёмы, и тогда полторы дюжины родов возьмутся за оружие. Но будет уже поздно.
Ойван, сын Увита, внук Буйтура, воин из рода Рыси, стоял в задних рядах и не сразу разглядел, что рядом с клетью, в которой теснились предназначенные для жертвы тетерки, стояло на коленях несколько пленников, связанных по рукам и ногам. Значит, некоторые из богов отведают сегодня человечины… Наверное – Ярис, дающий воинам силу, ярость и воинское умение… И Гейра, обещавшая вернуться… И, конечно, Зеус, перед которым трепещут духи стихий…
Завтра воины лорда снова вторгнутся в леса, но никто из них не вернется обратно. Сытые боги – добрые боги.
– Ойван… Ты Ойван? – Кто-то сзади дернул его за пояс. – Тебя вождь зовет.
Мальчишка-посыльный, судя по костяной серьге в левом ухе, был из рода Вепря, и Ойван слегка опешил, не понимая, откуда он может знать его имя. Неясно было, откуда его имя знает вождь и зачем зовет его к себе посреди ритуала, на котором ему самому полагалось быть.
Вождь вместе со старостами трех родов ждал его под навесом из лосиных шкур, сидя на кленовой баклаге. Два мальца подкармливали костер тонкими сухими дубовыми полешками, и пламя было ярким и почти бездымным…
– Ты, что ли, Ойван, сын Увита? – спросил Алса, едва повернув голову в сторону пришедшего.
– Я, – только и смог промолвить Ойван.
– Ты, говорят, был в неволе у людей Холма…
Вот оно что… Пять лет назад, когда Ойвану было пятнадцать лет, в становище пришли люди лорда. До этого они долго не решались ступать на землю саабов, и никто их не ожидал. Тогда больше опасались ночных оборотней, которые ещё изредка