– Если завалимся спать в зоне расположения противника, они имеют право накрыть нас, а здесь мы у границы, и нападение запрещено условиями, – добавил Брато.
– И неизвестно, где ждет очередная подлянка, а сейчас мы уже никак не проверим, – внес свою лепту в рассуждения Кудельман.
– Остаемся, – подвел итог рассуждениям Форд. – Указания прежние. Готовимся к ночевке.
Соорудив себе лежанки из еловых лап, кадеты поужинали второй частью пайка, оставив себе на утро небольшую порцию, и, завернувшись в тонкие одеяла с регуляцией температуры тела, улеглись. Костер не разводили – одеяла давали необходимое тепло, и привлекать внимание противника огнем не хотелось. От насекомых по-прежнему защищал состав, которым ребят обработали еще утром в лагере. Джерси прохаживался в стороне. Он не спешил садиться, опасаясь, что усталость возьмет верх. Стимуляторы решили без особой нужды не использовать, потому приходилось полагаться только на собственную выносливость.
Первыми уснули Кудельман и Петерс. Форд еще некоторое время ворочался, но вскоре и он засопел. Симонян еще крутился с боку на бок: действие препарата продолжало удерживать в его теле вынужденную бодрость. Рик лежал с закрытыми глазами, но сон не шел. Рядом вздохнул Егор, и Саттор повернул голову в его сторону. Брато, заметив, что его приятель еще не спит, перевернулся на живот, подложил под подбородок сложенные ладони и зашептал:
– Слышишь?
– Что? – Рик приподнялся на локте и прислушался. – Ничего не слышу.
– Вот и я не слышу, – ответил Егор. – Ни ветринки, ни шороха. Жутковато как-то.
Саттор окончательно сел и всмотрелся в темноту. Место, и вправду, было необычным, даже мистическим. Ветер был, но он гулял по древесным кронам, не спеша опуститься к земле. Где-то закричала ночная птица, но было это далеко, а возле Трех братьев, казалось, застыло само течение времени. Рик задрал голову и поглядел на трех каменных исполинов. Их массивность начала вдруг давить, и парню стало не по себе.
Егор тоже сел. Он передернул плечами, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Глядя на них, сел и Симонян.
– Вы чего?
Брато и Саттор не ответили, но в слабом свете фонаря, который ненадолго включил Рон, стало заметно, что глаза Егора покраснели, и на бледноватом лице выглядели совсем неестественными. Рик некоторое время смотрел на приятеля, вдруг судорожно вздохнул и мотнул головой.
– Чертовщина какая-то, – выдохнул он, ожесточенно растирая лицо.
– Что случилось-то? – подался еще ближе Симонян.
– Показалось, – ответил Рик, не открывая глаз. – Словно лицо Егора потекло, как… как воск, только глаза, словно угли. Страшные. Глаза на месте остались, а всё лицо стекает. Черт.
– Придурок, – как-то неуверенно огрызнулся Брато, но голос его предательски дрогнул. – Там ведь никого нет, да? Мне показалось или…
Симонян и Рик дружно повернули головы в ту сторону, куда указывал Егор, но увидели лишь сгусток теней на каменном боку