Велел ему вздохнуть из глубины.
Прелестница боится век отравы,
Питается неважно потому;
На лёгкие не ведает управы,
Не спит, а всё вперяется во тьму.
Лекарства же глотать она не хочет
И кровь едва позволила пустить.
А в нём огонь от чар её клокочет,
Увы, легко который подхватить.
Имея то, что женщина красива,
Способны вы легко поверить ей?
Такая мне не снится перспектива,
Тем паче, что принцесса всех умней.
Ну, значит, и хитрей. Весьма неглупо,
Что вы подозреваете во лжи
И тешите доверчивостью скупо
Небесный взор опасной госпожи.
Не дайте вас обвесть – оно коримо.
Но лжёт иль нет она, неясно мне.
То временно. Показывайте зримо,
Что верите прелестнице вполне.
Зараз у ней притупится вниманье,
Грубей начнёт обманывать она,
Чтоб, ясное даруя пониманье,
Себя разоблачить уже сполна.
В письме своём у вас она спросила,
Как дальше ей дела вести со мной?
Где жалостна, мол, умственная сила,
Наставники потребны стороной.
Подсказки же на деле бесполезны
Всегда самостоятельной в бою.
По голосу душевной чьей-то бездны
Выстраивать ей линию свою.
Такая мысль обман уготовляет.
О средствах ей тужить, о близкой тьме.
Значение своё определяет
Она без ложной скромности в письме.
Ну, вот: «Я для апостольского трона
Громадный смысл являю неспроста —
Должна ведь упокоиться корона
На мне ко благу римского креста».
А стало быть, извольте поручиться
За верного клеврета своего,
Чтоб ей при мне не стоило дичиться.
Но помните, что надобней всего
С обманщицей держаться подозрений,
Дабы всегда могли мы до поры
Без проигрышей, бед и разорений
Исчезнуть из игры.
Сцена 7
Желали вы хотя бы деликатно
Войти в документацию мою.
Подобное желание понятно.
Сегодня вам я копии даю.
Важней всего вот это завещанье
Самой царицы, матери моей.
Турецкому двору моё посланье.
Воззвание к эскадре кораблей,
Гордящихся водительством Орлова.
А данное писание моё
Патрону поскорей подайте снова.
Сегодня вы бескровны.
Колотьё
Томит, и боль ярится головная.
Я тоже так от лилий горе пью,
Но тешусь, их отравой обладая,
Попранию цветы