– Проваливайте, хулиганье проклятое! – сказал голос из темноты. Мечущийся фонарик приближался.
Где-то рядом знакомо зазвенел смартфон. Похлопав себя по карманам, Саморядов понял, что это его смартфон голосит из темноты. Он бросился туда. Смартфон тут же смолк. Саморядов застыл, лихорадочно обшаривая глазами потемки.
Между тем свет фонарика неумолимо приближался, выхватывая строительный мусор, рисунки на стенах, углы. Наконец он машинально скользнул по Саморядову, споткнулся о пустую водочную бутылку, соблазнительно сверкнувшую на перевернутом пластиковом ящике, и, спохватившись, метнулся назад. Белесый луч поймал Саморядова, который стоял, наклонившись и упершись руками в согнутые колени, как рыбак на старой картине.
– Стой! – рявкнул сторож.
Саморядов шарахнулся в сторону и едва не наступил на смартфон, который окрасил синеватым светом строительный мусор и затрезвонил. Саморядов схватил смартфон и кинулся прочь.
– А ну, стой, я сказал! – свет фонарик судорожно зашарил и задергался, вспарывая и кромсая темноту. Саморядов споткнулся и опять ударился о какой-то выступ. В коленке вспыхнула резкая боль. Он вскочил на ноги, побежал, прихрамывая.
6
6—1
Долго ли коротко ли он плутал по улицам, пытаясь, то ли замести следы, то ли оторваться от слежки незримого топтуна, то ли хотя бы отчасти прийти в себя. Но ни то, ни другое, ни тем более третье ему не удавалось. Он все никак не мог опомниться и принять произошедшее как данность. Его потряхивало с головы до ног. От этой тряски сознание как будто бы раскололось и стало обрывочным.
Оказавшись рядом с центральным рынком, он остановился перед баннером, который висел на боковой стене перед входом в подвал: «Проводим поминальные обеды». Саморядов словно бы воочию увидел разбившуюся художницу, невольно нащупал в кармане куртки баллончик краски и по узкой крутой лестнице спустился в погребок.
А там было как в подземном царстве: сумрачно и тихо. На стенах распластались темные гобелены. Большие черные глаза полной барменши остановились на Саморядове.
– С вами все в порядке? – спросила она.
– Да вроде бы… А что? – сказал Саморядов.
– У вас лицо в крови, – барменша протянула бумажную салфетку. Саморядов взял салфетку и отер ей лицо. На салфетке расплылись пятна крови.
– Не обращайте внимания, – Саморядов скомкал салфетку и поспешил в туалет.
В туалете пахло хлоркой и сигаретами. Настенное зеркало окружали пиктограммы. «И тут граффити», – подумал Саморядов и, включив воду, ополоснул лицо мутной холодной водой. Посмотрелся в зеркало: разбитая и распухшая нижняя губа, синяк под левым глазом, ссадины на правой скуле и подбородке, на лбу царапина еще одной пиктограммой. Могло быть