Горящая возмущением Стелия нетерпеливо влетела в покои Таласса и… опешила. Комната, казалось, пустовала давно: массивный черный стол с резными позолоченными узорами был давно освобожден от бумаг, а стул плотно заставлен; здесь не горели настольные свечи, полки с книгами стояли пустыми. Девушка хотела было повернуть голову к постели, но тут же ощутила резкое жжение на шее, словно ее с силой обвили раскаленными железными путами. Стелия хотела закричать, но изо рта не вылетело ничего, кроме захлебывающегося хрипа.
Она в ужасе начала прижимать пальцы к шее в попытке сорвать незримую цепь-удавку, однако, чем сильнее оказывалось сопротивление, тем большая слабость разрасталась по всему телу. Фиолетовые нити сдавливали горло туже, вынуждая царапать нежную кожу холодным металлом перчаток.
– Я буду скорбеть, капитан Стелия, – раздался невозмутимый голос Ксериана позади. Мужчина медленным шагом вошел в комнату, ни капли не смущенный мучениями пленницы. Наоборот, он внимательно рассматривал ее краснеющее лицо с широко раскрытыми зелеными глазами. В них застыл ужас. Неподдельная животная паника существа, осознавшего неизбежность смерти. – Мне очень жаль, что ты дошла до пика кипения, но допустить смуту среди воинов в твоем подчинении я не могу. Ты даже не представляешь, как тяжело поддерживать оптимизм в королевстве, где народ вынужден сражаться каждый раз, чтобы поесть. Сегодня ты перестала быть полезной, – эльф выдохнул и посмотрел на постель правителя.
На серебристых простынях, укрытый тонким покрывалом по грудь, лежал Таласс. Это был взрослый крепкий эльф, возраст которому прибавляла короткая щетина. Длинные волосы цвета пшеничного колоса аккуратно и ровно стелились вдоль тела.
Несмотря на небольшие суровые морщинки у бровей над спинкой носа, мужественное лицо правителя выражало умиротворение и покой. Он спал. Спал слишком крепким и слишком долгим сном.
Ксериан снова взглянул на Стелию, судорожно хватающую губами воздух. По ее нежным женственным скулам стекали тонкие ручейки слез. Советник без слов понимал, о чем она сейчас его мысленно умоляет и что обещает взамен.
– Ты была хорошим воином и верным капитаном, – сказал он ей, подойдя ближе. В пылающем янтаре его глаз проскользнуло сочувствие. Или даже сожаление. – Теперь ты сослужишь последнюю службу своему правителю.
В один миг боль, которую воительница считала нестерпимой, стала посредственной на фоне той, которая начала разрастаться по ее телу от зоны груди. Движения сковало параличом, а откуда-то изнутри к самой коже начали тянуться острые жгучие нити. Стелия не сразу поняла, что под красным металлом на коже взрываются текущие язвы. Еще сегодня утром ее тело было прекрасным и молодым, готовое к подвигам и соблазнению, а сейчас, спустя несколько часов, оно болезненно и неумолимо разлагалось у нее на глазах.
Вскоре от очаровательной