Чёрная зима. Владимир Геннадьевич Чагин

зкой массой, похожей на дерьмо, и пахнущей соответственно. И это Лера стерпела. Не сопротивлялась больше. Уже не вырывалась и не пыталась сбежать. Слушала его рассказы, когда приносил еду. Знала что в тарелке. Ела. Плевать. Но сейчас её желудок сводило от голода. Четвёртые сутки он ничего ей не давал. Осень мучительно перетекла в зиму. Уставившись через небольшое окно в свинцовое Питерское небо, думала, что за тяжёлыми облаками есть солнце и глубокая синева. Звёзды. Размышляла над тем, как могла повернуться жизнь если бы не открыла то злосчастное письмо. И почему письмо? Не телефонный звонок. Задавала ему вопросы. Спрашивала, почти каждый день, но он лишь смеялся, вытирая густую бороду. Сверлил её маленькими чёрными глазёнками. И к этому взгляду Лера привыкла, не боялась больше. Вспоминала, как он встретил её на пороге квартиры, добродушно улыбаясь.

      – Вы Лера? – спросил. – Очень рад! Проходите! Не стесняйтесь! – заботливо пригласил войти, и пропустив в коридор, закрыл за ней дверь.

      Очнувшись через несколько дней, она поняла, какую допустила ошибку. Придя по неверному адресу, указанному в письме, нашла записку в двери, и телефон.

      «Дорогая Валерия! Сегодня маму срочно госпитализировали. К сожалению, не успел сообщить вам. Мы подписали отказ и забрали её к родственникам. Адрес и телефон ниже. Если откажетесь, всё пойму, но буду рад если хотя бы приедете, и мы сможем обсудить объём работы по уходу. Заранее благодарен…»

      Он был там. Следил за ней с лестничной клетки этажом выше. Знал, что она не откажется. Слишком нужны были деньги, а сумма, обещанная за такую работу, значительно превосходила остальные предложения. Она сознательно пошла на это. Молодая медсестра. Ей не впервой ухаживать за тяжёлыми. Здоровая и крепкая, хорошо знала, что нужно делать и не боялась ничего. И… Питер! Давняя мечта! Прозябая в небольшом городке за Уралом, мечтала вырваться, и появился шанс.

      Поёжившись на койке, Лера плотнее запахнулась одеялом. Уставилась в окно. В комнате было тепло, даже слишком, но ей хотелось спрятаться под старым пледом как за бронёй. За стенкой копошился Иваныч. За долгие месяцы она научилась различать звуки за стеной. Покряхтывания, хлопанье дверей, работу бытовых приборов, и женский кашель.

      Рассказы Иваныча были в основном про детство. Большую часть времени он провёл в городе, вообще никуда не выезжал, но город знал как свои пять пальцев. Каждый закоулок, подворотню. С упоением рассказывал Лере про первые охоты. Ещё юнцом, подростком, но уже настоящим монстром, с каждым годом, набирающим силу и мощь.

      «Чёртово письмо!» – часто повторяла про себя.

      Что было, если бы оно потерялось где-нибудь по пути и всего этого не случилось. И самый главный вопрос – «Почему до сих пор жива?»

      За дверью послышался шум. Лера притихла. Скрипнула входная. Тихие голоса в прихожей. Иваныч и ещё кто-то. Она не могла различить слов, но кашель второго собеседника узнала. Он появлялся раз в неделю или реже. Дверь снова скрипнула и наступила тишина. Минуты вытянулись в бесконечную нить, но вскоре дверь в комнату открылась и он вошёл. Коренастый, с чёрными кудрявыми волосами и густой бородой, проряженной тонкими нитями седых волос. На вид лет сорок, но Лера знала, он был значительно старше. Подойдя к столу, бросил на него серую папку, похожую на те, что Лера видела на столах заведующих отделений, в больнице, где работала, и подтянув к себе стул, устало опустился на сиденье.