– Шучу.
– Что с тобой? Ты же вроде утро любишь и всегда свеж и полон сил с первыми лучами солнца.
– Думу думаю… пойдем прогуляемся…
Она молча кивнула и последовала за мужем. Тем более что он был полностью готов к этой прогулке. Проснувшись, он успел провести утренний моцион и одеться нормально в помещении. Чай, не самая последняя средневековая дыра. И печь нормальная, с дымоходом. И освещение от фитильной лампы, что работала на древесном спирте. Не очень ярко, но вполне себе. Во всяком случае, это было не в пример лучше, чем раньше возиться в прокопченном сарайчике, имея для освещения либо лучину, либо масляную глиняную лампу, что нещадно коптила и почти не давала никакого света. Супруга его тоже была вполне упакована, поэтому никому никого ждать не пришлось.
Они прошлись по двору и вышли за ворота. К речке. Где по раннему времени никого еще не было. Сели на бревнышко поленницы. Их за зиму натаскали на летнюю стройку. Вот они и лежали с просветом, чтобы просохнуть и проветриться. Местами высоко и неудобно, а местами и сесть можно было. Вот они и сели. Молча.
– Что тебя тревожит? – наконец спросила Пелагея после пары минут гнетущей тишины.
– Мне кажется, что над нами сгущаются тучи. Страшные тучи. И буря будет такой, что мы можем ее не пережить. Как бы нам бежать не пришлось, спасая жизни.
– Куда бежать?
– Да куда угодно.
– Что случилось? – напряглась она, подавшись вперед.
– А ты сама не видишь? Нет? Твою мать… – тяжело вздохнул Ярослав и выплюнул травинку, кончик которой до этого жевал.
– При чем здесь моя мать?
– Ты не обратила внимание на то, как увеличилось население Гнезда за последний год? Полторы сотни ополчения. Да моя личная дружина – четыре десятка. Семь десятков сосланных ремесленников из ромеев. Почти сотня пришедших из племени на заработки. Плюс десяток свеев, прибывших переселением. Триста шестьдесят человек[2]. И это – только мужчин. Взрослых мужчин. Когда я прибыл сюда, их здесь жило вдвое меньше. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула она. – Но не понимаю, почему ты переживаешь. Радоваться ведь надо. Это ведь в случае нападения больше трех сотен можно в строй поставить. Славное дело!
– Так и есть, – грустно произнес Ярослав.
– Так что же тебе не нравится?
– А кормить их я чем буду? Это без малого четыре сотни мужчин. Многие без женщин. Но они их найдут. Быстро найдут. И через год-два их уже под тысячу окажется. А ведь от союза мужчины и женщины обычно появляются дети. Так что это только начало…
– Разве это твои проблемы? Пусть сами о себе пекутся. Ты им конунг, а не мамка.
– Многие из них мне служат или ко мне пришли на работы.
– Ты конунг, – с нажимом произнесла Пелагея.
– Там, откуда я пришел, конунгов нет. Я мыслю иначе. Я волей-неволей ставлю себя во главе всего этого поселения, которое мню вмененное мне во власть высшими силами. Для защиты и процветания. И при таком подходе