«У меня все, – мысленно обратился ко мне Карлайл. – Действуй, как сочтешь нужным».
– Премного благодарен, – быстро и тихо шепнул в ответ я. Никто из людей меня не слышал. От моего саркастического тона губы Карлайла слегка дрогнули, пока он поворачивался к Тайлеру.
– А вам, к сожалению, придется у нас задержаться, – сказал ему Карлайл, приступая к осмотру неглубоких порезов, оставленных разбитым ветровым стеклом.
Что ж, я заварил кашу, значит, по всей справедливости мне ее и расхлебывать.
Белла решительно направилась ко мне и остановилась только когда подошла вплотную и от такой близости ей стало неуютно. Я вспомнил, как раньше, еще до того, как разразился хаос, хотел, чтобы она подошла ко мне. Желание сбылось, но в виде пародии на него.
– Поговорим? – шепотом спросила она.
Ее теплое дыхание овеяло мое лицо, мне пришлось отступить на шаг. Притягательность она не утратила нисколько. Каждый раз, оказываясь рядом, она пробуждала во мне самые худшие и низменные инстинкты. Во рту ощущался прилив яда, тело подбиралось для удара, готовилось сжать ее в объятиях и впиться ей в горло зубами.
Разум был сильнее тела, но ненамного.
– Тебя ждет отец, – напомнил я ей сквозь зубы.
Она оглянулась на Карлайла с Тайлером. Тайлер не вспоминал про нас, а Карлайл прислушивался к каждому моему вздоху.
«Осторожнее, Эдвард».
– Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, – понизив голос, настаивала она.
А мне хотелось сказать, что я решительно возражаю, но я понимал, что все равно придется. Лучше уж сразу покончить с этим разговором.
Переполненный противоречивыми чувствами, я вышел из палаты. За моей спиной слышались ее спотыкающиеся шаги, она пыталась не отставать.
Мне предстояло закатить сцену. Я знал, какую роль себе выберу, каким персонажем прикинусь – злодеем. Буду лгать, издеваться, проявлять жестокость.
Это противоречило моим лучшим порывам – тем человеческим порывам, за которые я цеплялся столько лет. Никогда еще мне не хотелось завоевать доверие так, как в этот момент, когда предстояло уничтожить все шансы на него.
Еще хуже было осознавать, что именно таким она меня и запомнит. Эта сцена должна стать прощальной.
Я обернулся к ней.
– Ну, чего тебе? – холодно спросил я.
От моей враждебности она чуть заметно сжалась. Взгляд стал растерянным, на лице возникло то самое выражение, которое неотступно преследовало меня.
– Ты обязан объясниться, – слабым голосом выговорила она. Вся кровь отхлынула от ее бледного лица.
Сохранить резкость тона было непросто.
– Я спас тебе жизнь и больше ничем не обязан.
Она вздрогнула, и смотреть, как ранят ее мои слова, было мучительно.
– Ты же обещал!
– Белла, у тебя ушиб головы. Ты сама не понимаешь, что говоришь.
Она вскинула голову.
– С