Где мы? Сколько мы проехали? Ищут ли нас? Видел ли нас кто-то ночью? Напали уже на наш след или нет?
Все эти, и многие другие вопросы мучили меня. Но больше мучил тот факт, что никому в нашей команде даже и в голову не взбрело сообщить мне хоть что-то. Да за кого они меня принимают? За тварь бессловесную? Меня начал душить гнев. Я подумал, что как только вездеход остановиться, я им все выскажу начистоту. Я им докажу, что со мной тоже надо считаться, я живой человек, я право имею!
И тут невольный голосок где-то внутри меня тонко хихикнул. Меня это прямо-таки взбесило. Что ты возомнил о себе, ехидно осведомился голосок? Право он имеет. Ты хоть что-то сделал для других? Какую ценность ты представляешь?
И я сразу испугался, что Кирсанов меня прогонит, если я начну открывать рот и решимость моя угасла так же быстро, как и разгорелась и я вновь остался наедине с собой, со своей неуверенностью и мучительной неспособностью заснуть.
Такое и ему же подобное состояние мне пришлось испытывать в нашем путешествии весьма часто. То испытание, которое мы себе выбрали, на поверку, оказалось едва ли нам под силу и по мере того, как обстановка становилась все более напряженной, портились наши отношения и все труднее мне было сносить вечные уколы и издевки Димы, приказной тон Кирсанова и попытки понять, чего ради я потащился с ними в эту отчаянную авантюру.
Кирсанов осознал, что он во много раз переоценил наши возможности, примерно через пять часов пути, которые стали единственным отрезком дороги до Хабаровска, когда мы смогли двигаться без остановок и с большой скоростью на протяжении такого долгого времени.
Проехав около двухсот километров от Владивостока, мы попали в метель, которая через пару часов превратилась в буран. Кирсанов не хотел останавливаться даже в таких условиях и вездеход продолжил движение, продвигаясь вперёд со скоростью пешехода. Скоро Кирсанов понял, что мы можем окончательно сбиться с пути, и мы встали. Это было как раз, когда я проснулся. К тому моменту мы преодолели едва четверть пути до Хабаровска.
Когда меня отправили спать, Кирсанов все же решил продолжить движение. Дима и Володя настаивали, что надо обождать непогоду, что ехать через такую метель невозможно.
К вечеру мы все собрались на ужин в кабине, но скудный рацион отнюдь не поднял нам настроения. Мы были в пути уже сутки, однако за последние несколько часов проехали едва ли два десятка километров. Если так пойдёт и дальше нам придётся расстаться с вездеходом – рано или поздно еда закончится. Но ведь буран не может продолжаться так долго!
– Может, – сказал Дима таким голосом, что у всех душа ухнула в пятки.
Кирсанов