– Видать, нет, коли ты тут околачиваешься.
То, что Оманов нервничает, от Григория не укрылось. Хотя и говорит спокойно, а глаза не те. Глаза бегают, не обманут они. «Видать понимает, зачем я приехал. Трезвый сегодня. Пьяный-то – герой. А тут все на охоту разговор сводит, – размышлял Конюхов».
А Гаврилу появление милиционера, да в такой момент, и на самом деле серьезно напугало. «Хорошо хоть свой, ачемский приехал. С ним и поговорить и, может, договориться можно. По крайней мере, раньше так было. Но и сейчас надежда есть. А если бы не он. Если бы чужой приехал, сразу в район увез, – прыгали мысли у него в голове. – Тогда сегодняшняя удача, сегодняшней бы и осталась. Медведь заляжет, поди потом добудь. А, если кто другой…». Пытаясь не спугнуть внезапно свалившееся счастье, он даже нужное слово и в мыслях выговорить не смел. Он, вообще, это слово не помнил, говорил, когда или нет. А то, что оно означает и вовсе не видел. А тут такое и столько!
– Ну, чего молчишь? Или обманываешь? – прервал Конюхов затянувшуюся паузу.
– Так это… Не залег еще. Бродит вокруг, а не ложится. Чего мне врать-то.
– А чего рано собрался за медведем? Почему зимы не дождаться?
Оманов замялся, но, понимая, что правду Конюхов все равно узнает, негромко проговорил:
– А что зима? Декабрь-то уж через неделю, а Катерина… Катерина приболела, у Агафьи. Хворает сейчас. Чурова говорит, что медвежье сало нужно. С легкими, верно, что-то.
– Приболела… У Агафьи сейчас…, – передразнил Григорий. – Руки распускать меньше надо! Ребятишки где?
Оманов растерялся, но внешне никак свое беспокойство постарался не выдать. «Чего это он? Откуда про них знает? Видел что ли? Но как? Давно тут уже? – терялся он в догадках».
– Ну, что язык проглотил? Дети где?
– А ты давно тут? – осторожно спросил Гаврила, уходя от прямого ответа.
– Ты мне вопросы задавать собрался? Ребятишки, спрашиваю, где?
– Дома, наверное, – выдохнул Оманов и сразу весь как-то обмяк.
Конюхов взял кобуру и, кивнув на висевшее за спиной охотника ружье, произнес:
– На телегу ружьишко и не балуй у меня: самые широкие полномочия имею.
Когда тот положил гладкоствольную «берданку» рядом с ним, Григорий взял его и отдернул затвор.
– Не заряжено, – пояснил Оманов, вытащил из кармана зипуна небольшой патронташ и протянул милиционеру.
Конюхов сунул патроны под тулуп и кивнул на свободное место в повозке.
– Садись, сзади. Подвезу до деревни.
– Благодарствую, товарищ начальник, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Гаврила и залез в телегу.
Пока ехали до деревни, Оманов думал лишь о том, видел ли чего Конюхов у «коромысла». Так ничего не сообразив, он неожиданно даже для самого себя спросил:
– А чего за ребятишек испугался? Неужто думаешь я могу… Ну, даже, если и видели