– Я не против корта, – с тихим отчаянием в голосе сказал Неходов. – Я просто не понимаю, почему для этого нужно разрушать Москву.
– А вы считаете, что историческая часть города пострадает?
– Пострадает? – Старик всплеснул руками. – Что значит «пострадает»? Да ее просто снесут. Ее уже сейчас сносят! Да посмотрите же! Вот здесь памятник Пушкину, вот – Манеж, вот – Третьяковская галерея… – Его палец ерзал по схеме. – И на этом же месте ведется эта ужасная стройка. И не просто стройка – там все сжигают, расплавляют, ни камешка, ни речушки не остается… Это хуже Мамая, хуже Наполеона… это… это… фашизм! фашизм! – пискнул он. – И вы такой же фашист, как все эти…
– Хватит! – оборвал его инспектор. – За такие слова я могу привлечь вас к суду.
– Привлекайте!.. – устало махнул рукой Неходов. – Мне уже все равно.
Нервно заверещал зуммер.
– Преступление, – объявил компьютер. – Взрыв в районе 32а-12Д. Террористический акт с применением технических сре…
– Машину, живо! – скомандовал Гурилин и обернулся к старику. – Я очень сочувствую, поверьте, но ничем не могу помочь.
– Все так говорят… – тихо промолвил тот.
В дверях появился бодрый толстячок в белом халате.
– «Скорую» вызывали? – с улыбкой осведомился он. – Кто тут у нас больной?
– Вы! – закричал Неходов. – Вы больной! И он – больной! И все вы неизлечимо больные!.. Сумасшедшие!.. У всех у вас опаснейший склероз! Амнезия с элементами шизофрении и врожденный кретинизм! – И выбежал из кабинета.
К карнизу подрулил турболет с мигалкой.
Махнув рукой врачу, инспектор вышел из окна, сел в кресло турболета и вызвал в памяти код места происшествия.
Глава 3. Преступление
Пока турболет разворачивался над городом, набирая скорость для решительного рывка к берегам Балтики, инспектор постарался успокоиться, сосредоточиться для проведения тщательного расследования. Но последние слова старика не давали ему покоя. Безумец.
Нелегко сохранить рассудок и спокойствие в стремительном, переменчивом мире. Можно подумать, что нынешние поколения состязаются между собой в попытках шокировать друг друга. Модное прошлогоднее бесстыдство сменяется пуританством нынешней весны. В откровенной проповеди женственности мода то низводит женщин до уровня гетер, то воспевает прекрасных дам средневековья. В мужской моде энергично внедряются средневековые штаны-колготы с гульфиками, при этом желательно, чтобы штанины были разных цветов. Налетели и схлынули моды на групповой брак, на отшельничество, на обезьянничанье (жизнь в лесу и на деревьях), на христианство, на ламаизм, на тотемистические и оргиастические культуры, на инфра-, ультра-, импульт-, шукс-, секс- и пакс-музыку, возродился и умер рок-н-ролл, люди охладели к движению «Наше будущее – космос», с большим интересом рвутся к глубинам океана… словом, Vanitas, vanitatum vanitas, omnia vanitas…1