Зная, что Чарли и сейчас может сбежать, я отпускаю Люси и хватаю сына за руку.
– Ой, больно!
– Очень жаль.
Он тянет меня за руку изо всех сил, вися на мне и пытаясь вырваться, как возбужденный доберман на поводке. Моя ладонь вспотела, и рука Чарли начинает выскальзывать. Я сильнее сжимаю захват. Он сильнее тянет.
– Меня возьми за ручку, – ноет Люси.
– Не могу, солнышко, пойдем.
– Я хочу идти за ручку! – визжит она, не двигаясь с места, уже на грани вспышки гнева. Я быстро обдумываю ситуацию:
– Возьми за руку Чарли.
Чарли мгновенно облизывает свободную ладонь и подает ей.
– Фу, гадость! – вопит Люси.
– Ладно, вот.
Я передвигаю два рюкзака и куртку Чарли ближе к локтю и, таща по ребенку в каждой руке, вбегаю в Велмонтскую начальную школу.
В спортзале ужасно жарко и все те же действующие лица. Девочки сидят у стены, читая, болтая или просто наблюдая за мальчиками, играющими в баскетбол и бегающими по всему залу. Как только я отпускаю руку Чарли, он срывается с места. Я не нахожу в себе сил и желания окликнуть его и нормально попрощаться.
– Хорошего тебе дня, моя Люсена-Гусена.
– Пока, мам.
Я целую ее красивую головку и сбрасываю рюкзаки на груду портфелей на полу. Здесь нет мам или пап, болтающихся без дела. Я не знакома с родителями, оставляющими здесь детей. Некоторых детей я знаю по именам и, пожалуй, могу вычислить, кто чей родитель. К примеру, вон та женщина – мама Хилари. Большинство родителей вбегают и тут же убегают, на болтовню у них нет времени. Не особенно много зная об этих родителях, я прекрасно их понимаю.
Единственную родительницу в «До уроков», которую я знаю по имени, зовут Хайди – это мама Бена, сейчас она тоже выходит из зала. Хайди всегда в медицинской форме и фиолетовых кроксах – она кто-то вроде медсестры. Я знаю, как ее зовут, потому что Бен дружит с Чарли, и Хайди иногда подвозит Чарли домой после футбола, а еще потому, что она дружелюбна и энергична и множество раз за прошедший год одаривала меня своей искренней улыбкой, выражающей море понимания и сочувствия.
«Я понимаю, у меня тоже дети».
«Понимаю, у меня тоже работа».
«Понимаю, я тоже уже опаздываю».
«Я тебя понимаю».
– Как у тебя дела? – спрашивает Хайди, пока мы идем по коридору.
– Хорошо, а у тебя?
– Хорошо. Сто лет не видела вас с Линусом. Наверное, он уже совсем большой вырос.
– О боже, Линус!
Без всяких объяснений я срываюсь и бегу от Хайди прочь по коридору, вон из школы, вниз по ступенькам парадного входа – к своей работающей машине; слава богу, она по-прежнему на месте. Я слышу рев Линуса даже прежде, чем берусь за ручку двери.
Банни