– Еще курсы проходил по Сети, – настаиваю я.
– По Сети! – с отвращением фыркает бабушка. – Ты еще скажи, что он газеты читал!
– Ему Кандинский нравится! – выпаливаю я последний аргумент за образованность Азамата.
– Кандинский! – восклицает бабушка. – Говорю же, варвар! Ты, Лиза, как похвалишь, потом не отмыться! Все ясно с твоим вождем краснокожих. Надо его воспитывать, воспитывать и еще раз воспитывать. Он на каких-нибудь языках говорит?
– На муданжском, на всеобщем, и джингошский понимает.
– На всеобщем хорошо?
– Примерно как я.
– Да ты тоже тот еще носитель… Ладно, видимо, он не безнадежен. Но никаких курсов. Я сама составлю программу и буду с ним заниматься лично, через визуальную связь.
Бабушка принципиально не использует слово «нетбук», как и многие другие заимствования из всеобщего.
– А может, не надо? – блею я. Бабушкино отношение к народам расселения никак нельзя назвать нейтральным и дипломатичным. – Понимаешь, он ведь очень занятой человек. И различие по времени здесь и дома очень большое. Неудобно же будет… Тебе тоже некогда… Он бы самостоятельно позанимался, когда минутка выдастся…
– Никаких минуток! – отрезает бабушка. – Учиться надо сознательно и на ясную голову. О времени мы с ним без тебя договоримся, чтобы не создавать испорченный телефон. Давай его сюда.
Я оглядываюсь в поисках Азамата. Он сидит через стол от меня и завороженно наблюдает мое общение с бабушкой. Шепотом, чтобы бабушка точно не поняла (а то она немножко владеет муданжским, как и большинством языков мира), я подзываю его к буку.
– Здравствуйте, молодой человек, – произносит бабушка тоном, каким пожилой полицейский обращается к несовершеннолетнему воришке. – Вы будете называть меня «профессор Гринберг». Вы сделали, возможно, единственный правильный выбор в своей жизни, решив изучать великий язык нашей страны. К вашему сведению, наилучшее время суток для изучения иностранного языка – с девяти до одиннадцати утра, так что будьте добры освободить этот период от других дел. Я согласна периодически входить в ваше положение как высокопоставленного чиновника и переносить отдельные занятия, но это не должно становиться нормой. Итак…
Азамат только сидит и глазами хлопает, выслушивая бабушкину лекцию. К счастью, она решает не начинать обучение прямо сейчас, а только расписывает виды речевой деятельности и внимание, которое будет уделено каждому из них, типы упражнений, международные стандарты и подобную лабуду. Наконец, заявив, что завтра утром представит ему программу на полгода ежедневных уроков, она отпускает душу на покаяние и отключает связь. Азамат некоторое время выдыхает, глядя в пустой экран.
– А еще смотрел на тебя и удивлялся, что это ты лепечешь, как будто тебя ругают. Никогда не видел, чтобы ты перед кем-то так робела… теперь понимаю.
– Я не робею, просто, ну, это же бабушка. Ты извини, я все время недооцениваю, какое она может произвести впечатление на свежего человека. Я могу все отменить, если хочешь.
– Да