– Стой, Деллий! – рявкнул Антоний. – Присоединяйся ко мне и Попликоле!
Братья Децидии Саксы, Барбат и несколько других ощетинились, но никто не промолвил ни слова, когда обрадованный Деллий сбросил на пол тогу и сел на край ложа, образующего низ буквы «U». Пока слуга поднимал тогу и складывал ее – трудная работа! – другой слуга снял с Деллия обувь и омыл ему ноги. Деллий не допустил ошибки и не сел на locus consularis. Туда сядет Антоний, а Попликола займет середину. Деллию отводится дальний конец ложа, наименее почетное место, но какой взлет для него! Он чувствовал, как все присутствующие сверлят его взглядами, пытаясь догадаться, что он сделал такого, чтобы заслужить это продвижение.
Блюда были изысканными, хоть и не совсем в римском вкусе: слишком много баранины, отварной рыбы, странные приправы, незнакомые соусы. Однако присутствовал слуга, ответственный за перец, со ступкой и пестиком. А стоило римскому гурману щелчком пальцев потребовать щепотку свежемолотого перца, все становилось съедобным, даже германская вареная говядина. Было вдоволь самосского вина, хотя и разбавленного водой. Как только Деллий увидел, что Антоний пьет его с водой, он сделал то же самое.
Сначала Антоний молчал, но, когда унесли основные блюда и подали сласти, он громко рыгнул, похлопал по своему плоскому животу и довольно вздохнул.
– Деллий, что ты думаешь об этом сборище царей и царевичей? – приветливо спросил он.
– Очень странные люди, Марк Антоний, особенно для того, кто никогда не был на Востоке.
– Странные? Ага, странные, согласен! Хитрые, как помойные крысы, у них больше лиц, чем у Януса, и кинжалы такие острые, что ты и не почувствуешь, как они окажутся у тебя между ребер. Удивительно, что они поддержали Брута и Кассия против меня.
– Не так уж удивительно, – промолвил Попликола, который очень любил сладкое и наслаждался засахаренным в меду кунжутом. – Они допустили ту же ошибку с Цезарем, поддержав Помпея Магна. Ты вел кампании на Западе, как и Цезарь. Они не знали тебя. Брут был никем, но Гай Кассий был овеян мистической славой. Он избежал смерти с Крассом у Карр, потом очень хорошо управлял Сирией в преклонном возрасте тридцати лет. О Кассии ходили легенды.
– Я согласен, – сказал Деллий. – Их мир ограничен восточным концом Нашего моря. Что происходит в обеих Испаниях и Галлиях на западном конце – им неизвестно.
– Правильно. – Антоний скривился при виде сладких блюд на низком столе перед ложем. – Попликола, вымой лицо! Я не знаю, как ты можешь переваривать эту медовую кашу.
Попликола отодвинулся, а Антоний взглянул на Деллия с выражением, которое говорило, что он понимает многое из того, что Деллий надеялся утаить: бедность, статус «нового человека», чрезмерные амбиции.
– Привлек ли кто-то из этих помойных крыс твое внимание, Деллий?
– Один, Марк Антоний. Еврей по имени Ирод.
– Ага! Роза