Егерь хмыкнул, а Август сам не понимал, почему он так разоткровенничался с этим угрюмым великаном. Почему он безропотно следует за ним через этот страшный темный и заснеженный лес в неизвестность, но остановиться мужчина уже не мог. Неведомая сила тянула из него слова, складывавшиеся в признания.
– Совсем недавно один из моих друзей предложил мне пойти на дело. Работа была непыльная, всего-то проникнуть в дом местного торговца и забрать выручку, которую, как оказалось, дурак прятал под половицей. Но попав в дом, я нашел больше, чем мы думали. Там были украшения. Драгоценности. Я нашел их и, конечно, сказал друзьям. Мы семья, а значит делим все поровну. И вот мы сидим в таверне, празднуем. Празднуем…
Август застыл как вкопанный на месте посреди заснеженного леса. На его лице отражалась масса эмоций – недоумение, осознание, страх. Худые плечи под тонким засыпанным снегом плащом затряслись. Сколько раз уже Егерь видел подобное.
– Где я? – дрожащим голосом наконец спросил Коротышка, оглядываясь на высокие деревья, на шуршащие по снегу тени за ними. – Я что…
– Ты умер, – спокойно ответил Егерь, глядя прямо на Августа своими синими глазами.
–Умер? – непонимающе заморгал тот.
– Твои друзья решили, что делить с тобой добычу не будут, – устало вздохнул Егерь. – Им надоело делиться с тобой. К тому же, кто-то тебя видел, когда ты выбирался из окна дома торговца. А это значит, что тебя легко могли найти, значит выйти и на них. Свобода им была дороже, поэтому они избавились от тебя после вашей пирушки в таверне, стукнув по голове в темном переулке.
Губы Августа задрожали, худое тело затряслось, трясущимися руками он обхватил себя, будто стараясь спрятаться от жестоких слов. Егерь похлопал рыдающего человека по плечу, он уже привык к подобному, слезы были не единственной реакцией людей на известие о собственной смерти. Хотя он понимал, что человек перед ним плачет от осознания, что его предали люди, которых он считал семьей. Всегда больнее ранят те, кто был для тебя близким.
– Я ведь бросил ради них играть, я ведь продал скрипку отца. Я ведь…ради них.
– Не все, кто кажется нам друзьями, таковыми являются, – тихо сказал Егерь. – Ты считал себя недостойным любви, хотел быть нужным, а это привело тебя к бессмысленной жертвенности. Ты даже позволил называть себя Коротышкой, хотя носишь имя императоров. Посмотри на себя. Ты жалок. Хотя бы сейчас, после смерти, имей к себе уважение и перестань рыдать.
– Но что же? Куда же я теперь? – Август поднял взгляд на Егеря.
– Идем. Я выведу тебя из леса. У тебя еще есть шанс все исправить.
Август кивнул и, вытерев слезы, вновь отправился вслед за Егерем. Через некоторое время они оказались возле расступающихся перед ними деревьев, где стена тьмы резко обрывалась и сквозь