Солнце уже почти опустилось, догорало медленно, неспешно. Тени от прибрежных кустов стали заметно гуще, а воздух впервые за день – прохладнее, яснее, легче. Его хотелось не вдыхать, а пить. И впервые понял, что, если бы курил, не сумел бы ощутить, уловить этого тонкого перехода. А вот пить из фляжки вовсе не тянуло, и я положил её поглубже в рюкзак. Казалось, она в чём-то даже виновата.
– Может, расскажешь тогда, или сменим тему?
Шиндяй вздохнул. Скрестил пальцы в замок, и смотрел уже не на поплавки, а на догорающий закат:
– Да что тут особенного рассказать? Моя история обыденная. Попробовал алкоголь рано, ещё в профтехучилище, потом был перерыв, когда служил в армии. Эх, мне бы эту трезвость тогда сохранить, а я нет, глупый был. Начал так, с разгона и в горку вниз покатился. Быстро, с растущей скоростью. Даже когда женился, сын родился, казалось бы, прислушайся к голосу правды, совести, остановись, ведь на тебе теперь такая ответственность. Нет же! Чаще, тяжелей, и больше. Мы тогда в Тамбове жили. Работал на заводе фрезеровщиком, после смены выпить – святое дело. Мы даже с охранником на проходной договаривались. Ночью, как смена кончается, купить негде, так мы с собой заранее приносили, у него оставляли, чтоб потом бахнуть, и домой навеселе. Сначала по стакану, а потом, не сразу, не вдруг, уже чекунь надо выкушать, иначе как губы помазал, одно расстройство. Затем уж вторую чекунь дома надо иметь, чтобы за ужином. После она как-то собой переросла в бутылку. В общем, – он помолчал. – Всё шло вроде бы ничего, хотя именно тогда надо было во все колокола бить. Случаи стали происходить нехорошие, словно мне кто-то сверху, с неба на голову капал, мол, остановись, дурак, пока не поздно! А я и не думал прислушиваться. Тогда и не верил вовсе, что есть что-то высшее. Силы, которые за нами наблюдают, оценивая каждый шаг, не знал, что потом за всё спросится. Знать надо, что тебе невидимые силы – не враги, а помочь хотят, только ты эти знаки в упор не видишь. Неладное с работой началось. И, как это бывает, компания сложилась. А когда не один тонешь, то вроде бы, как все, и не страшно. Даже кто помрёт от этого дела, хоронили, поминали, а на ум не приходило, что это и тебя так может с волной накрыть скоро. С кем-то случится, но не со мной, считал. Это они пьют, а я меру знаю. Дружки-то только подначивают – давай, давай, ты что, не с нами? У нас почему-то так принято. Отказываешься – будто не то что их, саму Россию продаёшь. Искривляет алкоголь ум и душу до безобразия, и уродливое предстаёт чуть ли не в святом облике. Так что я от дружков-то не отставал. А то, что дома проблемы, жена в слезах, сынишка от тебя,