Он заканчивал скромный обед в столовой. С удовольствием выпил компот, утоляя жажду, приобретённую от восхождения на скалу у Крепости.
Такие переходы его уже не тревожили. Переносил их легко и безбоязненно. На работе и её качестве они не сказывались. Оттого воспринимал своё раздвоение или даже растроение в виде нормального положения дел.
Посмотрев на всех свысока посвящённого в тайну человека, Он встал из-за стола и движением, входящим в привычку, поддёрнул брюки. Подумал: – Пора их снова либо ушивать, либо менять, иначе спадут у всех на виду.
От столовой до отдела идти недалеко, однако прогулка освежила, и удалось подумать немного о неожиданном предложении на вечер. Ещё дня два назад его пригласили на сегодня после работы сыграть в баскетбол, поскольку игроков в команде не хватало и кто-то, памятуя прежнее, когда Он был молод, указал на него.
Давненько не держал Он мяч в руках. А когда-то играл хорошо. В школе, институте, даже однажды выступил за сборную студенческую команду города. Сколько лет прошло!.. Сможет ли Он сейчас сыграть? Конечно, Он понимал, что команды их организации и не команды вовсе, а так, оздоровительно-обязательные группы дилетантов, по сути вынужденных по плану спортивного сектора профкома раз в год представлять и защищать честь, так именно говорят, своих отделов, этажей, подразделений. И всё лишь для того, чтобы потом день-другой поговорить об игровых ситуациях, куря на лестничных площадках, да жаловаться друзьям и в семье на синяки или боли в боку.
И всё равно волновался. Не только из-за игры. Наверное, придёт поболеть за свой этаж Она. Третьего дня, позвонив предварительно несколько раз, Он услышал, наконец, её голос. Неуверенный и удивлённый вначале разговора и чуть повышенный, когда надо было сказать до свидания.
Команды на поле вышли вовремя. Перед началом игры игроки размялись, побросали мяч в кольцо и попрыгали, подрагивая мышцами зрелых тел. Он тоже дважды бросил и один раз попал; попадание в кольцо вдохновило. Вначале непроизвольно, а потом смелее Он стал сравнивать себя с другими мужчинами и остался вполне доволен собой. Двигался Он легче большинства их них и дышал посвободнее после скоропалительной беготни от щита до щита.
Однако долгое время игра, его участие в ней, зрители, бросающие рискованно-обидные реплики и одобрительные возгласы, и мяч – оставались для него нереальными, словно игрушечными, как будто всё это происходило не с ним.
Играя, Он иногда посматривал на болельщиков и видел её…
Ветви деревьев и тенистых кустарников скрыли Пуклика от нескромных глаз, и ему хорошо была видна побуревшая от старости глухая стена Крепости. Сюда Он пришёл один, без опеки Кути и Обжи. Крадучись, скрываясь и маскируясь от опекунов и тех, кто мог бы его увидеть из Крепости.
Он оценивал стену, свои возможности и начинал верить в успех, намётанным уже взглядом отмечая, где можно будет поставить ногу и где зацепиться рукой. Стена оживала под его взглядом и будто сама просилась