Червонцев, приоткрыв дверь, расслышав последнее слово, округлил глаза – опять Веня чудит – о туалете спрашивает? В ужасе посмотрел на подопечную, но та была невозмутима, и он тут же успокоился – решил, что послышалось.
Девушка с улыбкой выпорхнула из машины, чуть приподнимая пальцами подол платья, и огляделась. Увидев на противоположной стороне улицы, за оградой парка сверкающие купола Крестовоздвиженского собора, осенила себя крестным знамением, прижав руки к груди, низко поклонилась. Выпрямившись, повернулась и вопросительно, с ожиданием посмотрела на Вениамина.
Но тот сделал вид, что занят облобызанием начальства, подумал, что может ошибиться – как правильно креститься, он не знал.
Червонцев тоже выбрался и захлопнул дверь:
– Давай, Веня, глазки не строй. Машину на стоянку и в кабинет. Надо протоколы писать, дело готовить к возбуждению.
Девушка прижала платок ко рту и скромно потупилась.
Прохожие оглядывались на её непривычный наряд, строили догадки.
Вениамин снова сел за руль и заехал во двор, чтобы оставить машину. Подумал, что на пути к богатству начинают возникать трудности. Эти приближённые ко двору всегда были боголюбцы. Надо хоть запомнить движение руки при крещении: слева направо или наоборот?
Но пока он поднимался на восьмой этаж в старом скрипучем лифте, пронзительное неприятное скрежетание шестерёнок снова явило из памяти галифе постового и бабку с пустым ведром, а за ними и подленькую мыслишку – может, фамилия похищенной пишется через «О» или как-то похоже. Хотя генерал и говорил об исторической личности, да вряд ли он в документики-то заглядывал – не тот калибр. Не зря же она развеселилась, когда он ей руку целовал. И чего тогда расшаркиваться?
Решительно направился в кабинет начальника.
Глава 5. Павлуша
– Пава, Павочка моя, иди же быстрее сюда. Я тебя согрею, – мама протягивала свои белые пухлые руки, обнимала маленького сына, затаскивала к себе в постель, тискала, целовала в розовые щёки и беленькую шею, – миленький мой, хороший, вот и снова мы с тобой одни остались! Папка не скоро придёт. Станем по нему скучать и вместе ждать. Будем любить друг друга, да?
Шестилетний Павел бежал к материнской кровати, во рту пересыхало от волнения – наконец-то! Он с долгожданной истомой прижимался лицом к упругой женской груди, едва прикрытой тонким шёлком комбинации. С упоением вдыхал разгорячённый, подслащённый цветочными духами, плотский аромат родного тела, обнимал его, чувствовал тёплые ласковые ладони на своей спине. Вымученно плаксиво лепетал:
– Я так по тебе соскучился, он очень долго не уезжал. Почему он не разрешает мне спать с тобой? Мне ужасно холодно без тебя и страшно бывает по ночам. Я так люблю, когда ты меня обнимаешь и целуешь.
С тайным предвкушением наслаждения