Они прошли по широкой лестнице и длинному коридору мимо большого, написанного маслом портрета мужчины, который, наверное, и был тем самым главой семьи.
(Эйприл мысленно наказала себе никогда и ни за что его не поджигать.)
– Дом был построен в стиле шато из камня, который добывали в карьере Винтерборнов. За последние двести лет его достраивали и обновляли несколько раз, и на данный момент его площадь составляет девять тысяч квадратных метров. Здесь сорок две спальни, шестнадцать лестниц, три столовые, зимний сад и тридцать девять уборных, которые добавили в конце Первой мировой войны.
– А куда люди ходили до этого? – не удержалась от вопроса Эйприл.
Сэйди покачала головой.
– Ты вряд ли захочешь это знать.
Когда девочка сказала, что общая протяжённость лестниц, коридоров и переходов дома около трёх километров, Эйприл скептически закатила глаза, но уже полчаса спустя была готова поверить. У неё болела голова, ныли ноги, за окнами начала опускаться ночь, а коридоры всё не кончались.
К тому времени как дети добрались до верхнего этажа, Вайолет уже зевала. Эйприл слышала, как с моря дует ветер, и чувствовала, как холодный воздух просачивается сквозь щели между камнями, но Сэйди дрожала от предвкушения, распахивая одну из дверей и крича:
– Вот мы и дома!
Эйприл предположила, что перед ней спальня (потому что там были кровати и всё такое), но она никогда раньше не видела таких спален. На карнизах над кроватями висели длинные балдахины, рядом стояли тумбы в том же стиле. Стены были украшены картинами, а вместительные шкафы ломились от одежды. В спальне была даже своя ванная комната, с ванной настолько большой, что в ней можно было плавать.
Когда Эйприл подошла к панорамному окну с волнистым стеклом и плюшевыми подушечками на подоконнике, солнце уже скрылось. Тёмное стекло превратилось в зеркало, и Эйприл не сразу узнала в нём себя – в новой одежде, посреди новой комнаты, окружённую таким количеством новых людей. Девочку не в первый раз забирали из одного дома и оставляли в другом, в новой семье, которая не была её настоящей семьёй. Но, ощутив знакомую тяжесть ключа на шее, Эйприл почувствовала, что в этот раз всё будет по-другому.
И тут она увидела верёвку.
Эйприл на мгновение задумалась, почему та свисает с потолка посреди комнаты, но потом Сэйди взялась за неё с чрезвычайно взволнованным видом. Даже чересчур взволнованным, – слишком поздно поняла Эйприл. В следующее мгновение Сэйди перехватила верёвку покрепче и хорошенько её потянула.
Та привела в движение потолочный вентилятор.
Тот дёрнул проволоку, ведущую к мышеловке, которую кто-то прикрепил к стене.
Та разрезала струну, на которой висели кроссовки.
Те упали, приземлившись на скейтборд.
Тот покатился к противоположной стене комнаты и врезался в утюг, который тут же перевернулся.
И поджёг нить,