Варвара взволнованно перевела дыхание, словно некая невидимая сила мешала ей открыться. Будто подвергала она силою признания единственного и любимого сына, великой, неотвратимой опасности.
Возникшая в повествовании пауза, ввергла Павла в задумчивость. Однако пронеслась так быстро, что он едва успел справиться с охватившим его, тревожным предчувствием. Варвара продолжала:
– Однажды осенью, в тайге, твоя бабушка чудом спаслась от неминуемой гибели. Именно тогда, небо, волею трагического стечения обстоятельств, открыло ей тайну, которая живет и поныне. На то была воля провидения. Дарованные Марии секреты, она обязана была хранить и нести их по жизни. Прости, что я так мало рассказывала о ее жизни; на то были свои причины. Ты уже вырос, почти мужчина; теперь тебе оберегать ее тайну. Этими секретами ты вправе распорядиться как велит совесть, но помни одно; они не должны попасть в руки твоего отца. Открывшиеся ей знания, опасны, по сути, и влиянию своему…
Внимательно вслушиваясь в повествования матери, Павел не мог поверить в неотвратимую возможность стать единственным, знающим нечто; ради чего предстоит изменить и переделать всю свою жизнь, возможно даже сам ее смысл: «Почему мать решила поделиться столь сокровенной и опасной тайной именно с ним? Зачем ему знать об этом? Отчего она чуть ли не прощается? А как же он? Как, вообще, возможна жизнь без матери? Он не хочет, не желает и не позволит ей оставить его одного. Кто он, что он значит и что может? Ведь ради нее он жил, веря в доброту и надеясь на то, что они вновь станут счастливы и будут жить без страданий, без боли и тревоги, без отца…» – задавал себе вопросы обеспокоенный Павел. Однако на протяжении рассказа он терпеливо слушал, давая матери возможность сообщить главное.
Тяжело дыша, Варвара продолжала:
– Дорогу на заброшенный хутор ты знаешь; это три дня пути будет. Сейчас там, наверняка, никто не живет. Верст двадцать западнее, среди просторов тайги, есть выступающий скалою холм, в ясную погоду его видно с хутора. Это перед ручьями, что у Томильской балки. Если подняться на холм; вся лесная даль взору откроется. Ты там не был – это красиво… Мария любила тайгу и много рассказывала о ней. С некой невысказанной печалью, ее манило и стремило в не торенную глубь лесов на зов, всегда влекущий с особой силой. На том холме она и умерла. Совсем одна, по неведомой никому причине. Там ее нашли и, там же, похоронили. Просьбу мою дед Захарий помог исполнить. Он в скором времени почти один и остался на хуторе. К старообрядцам должно прибился, а то может и с ними убрел; те по долгу на одном месте не селились. Все то их от властей несло куда по далее. Сам то Захарий, как-то мужичье; бородат, да силен был.