Из окон училища сверстники Павла сразу заметили густые клубы дыма и высоко над домами, далеко за полем, взметнувший в небо, пляшущий шлейф пламени. Из-за возникшего шума, Павел прервал разговор с учителем и, следом за всеми, поспешил выбежать во двор. Стихия разыгралась именно там, где стоял дом Павла, где он оставил без присмотра больную мать. Хлынувшим от сердца жаром обдало лицо. Издали почти невозможно было разобрать; чья усадьба в огне, но то, что горело большое строение, было очевидно. Он гнал от себя дурные предчувствия; хотелось скорее добежать до места пожара, туда, где случилась беда, где нуждались в помощи люди… Еще несколько ребят, увлеченные свойственным им любопытством, устремились к месту разворачивавшихся событий, следом за ним.
Добежав до проулка, Павел остановился и окаменел, не верящими глазами глядя на ошалело бушевавшее пламя, которое с невероятной быстротой пожирало строение. Подойти ближе уже никто не решался; треск горевшей древесины и жар делали любые попытки тушения, тщетными. Дом был полностью объят пламенем и клубы густого, черного дыма поднимались высоко в небо. В происходящее не хотелось верить; взору представилась ужасающая в своем трагическом течении картина – горел его дом, а ведь в нем была мать, и только он знал об этом. Беспомощно суетились и бегали окрест отчаянные мужики, пытаясь погасить непослушное, бушевавшее в полную силу, пламя. Однако все их усилия были напрасными. Визжали и причитали бабы, пищала любопытная детвора, быстро сбежавшаяся отовсюду. Только – только подъехавшие пожарные, развернув конные повозки бочками к усадьбе, принялись умело раскатывать длинные шланги. Отгоняли зевак, пытаясь поскорее очистить площадку, где можно было бы развернуть нехитрое оборудование. Однако по всему было видно, что пламя съедает жилую постройку, куда более проворнее, чем их торопливая, путанная возня у крашеных в красное повозок.
После первой же отчаянной попытки Павла, броситься в огонь, чтобы помочь матери, в него накрепко вцепились бабы, удерживая и не отпуская от себя. Он понимал, что мать в огне, что ее нет среди взволнованной толпы, что ей необходима помощь. Безнадежные попытки высвободиться ничего не дали, его не слышали и не понимали люди, занятые суетой и пожаром. Огонь продолжал бесчинствовать и нести с собой лишь разрушения. Глаза Павла плакали и тело трясло видимой, не проходящей дрожью. Не чувствуя ног, он опустился на землю и громко зарыдал, сжимая усталую голову руками. Позже, когда народ