Развернувшись, я посмотрела на него – отвратительная ухмылка расплылась по его сальной роже.
– Да пошли вы, – сказала я, и улыбнувшись во весь рот, спрыгнула со ступенек автобуса.
Самый важный урок, который я вынесла за последние восемь лет – не вестись на провокации.
II
В единственную билетную кассу стояла очередь. Заняв место, я достала кошелек и пересчитала наличность. Не густо, но на дорогу должно хватить. Кто-то дернул меня за рукав.
– Теть, купи билет! – конопатый мальчишка лет двенадцати переминался с ноги на ногу.
– Какой билет?
– Ну, до Москвы.
Ответить я не успела. Крупная женщина в форме охранника схватила его за ухо и, с силой вывернув, потащила к выходу из здания вокзала.
– Ай, пусти! – Кричал мальчишка и ужом извивался в крепкой хватке охранницы.
– Как вы мне надоели! Чеши отсюда, попрошайка, пока ментов не вызвала! – открыв дверь, женщина с силой вытолкнула его наружу.
– Дура!
– Поговори мне еще! – Погрозила она кулаком и закрыла дверь.
– Правильно, – поддержала ее старушка, стоявшая передо мной в очереди, – напросят так, потом бегут в магазин и бутылку покупают.
– Да вы что! – я была искренне удивлена – какой бутылкой? Он же ребенок еще!
– Что ты, – замахала она руками, – знаешь, какие они сейчас, дети эти? И курят, и пьют. Я по телевизору видела. Даже родителей из дома выгоняют. Вон, Мишка, сосед мой из 44 квартиры, – старушка перешла на шепот, -здоровый лоб, почти двадцать лет, а не работает! Точно наркоман!
– Ваша очередь, – я мягко подтолкнула ее к билетному окошку, благодаря всех богов, что подошла ее очередь. Слушать о проблемах пьянства и курения среди подростков было невыносимо.
Оплатив свой билет, я сунула его в карман и обратилась к кассиру:
– Не подскажете, у вас есть телефон, которым можно воспользоваться?
Девушка в окошке, не поднимая головы, указала рукой вправо от себя и вернулась к подсчету мелочи.
– Спасибо.
Таксофон выглядел так, словно не работает лет сорок. Сняв трубку, я приложила ее к уху. На удивление гудок был. Быстро набрав домашний номер матери, подождала три гудка и повесила трубку. Дыхание сбилось, руки мелко дрожали. В принципе, ничего не произошло, просто к разговору с мамой надо подготовиться. Выдохнув, я снова сняла трубку. На этот раз бросила трубку после первого гудка. Нет, не смогу. Что со мной происходит? Я стала переосмысливать, почему не решаюсь ей позвонить? В чем причина моих переживаний? Наверное, чувство вины, чувство вины за все содеянное? Но мне не в чем раскаиваться и не у кого просить прощения. Может все же есть у кого? У мамы и у Светы? Присев на металлическое сидение, достала фото Светочки. Синие, как васильки глаза смотрели прямо и уверенно. Интересно, она меня помнит? Может она ненавидит меня за то, что оставила ее, что не была рядом? Простит ли она когда-нибудь? Слезы наворачивались, но выплакать их